Сын графа решил не настаивать на ответах, а подождать появления ан-Крета и свидетелей. И действительно, вскоре они въехали в замок. Бедного барона везли на скрипучей телеге, а рядом гарцевали ан-Суа и молодой дворянин Ипика.
Не собираясь разговаривать лишний раз со своим недругом, Женар обратился к Ипика.
– Господин ан-Фадор, как же барон попал под копыта? – громко спросил ан-Котеа еще в воротах, чтобы слышали все присутствующие. – Вы своими глазами видели, что случилось?
– Лошадь взбесилась, – просто ответил Ипика. – Барон упал, она его – копытами, а господин ан-Орреант…
– Что 'господин ан-Орреант'? – с надеждой спросил ан-Котеа.
– Сказал, что поедет за телегой и первый ответит на вопросы вашей милости, когда случайно встретит вас прямо у этих ворот.
У Женара не было формальных причин вызвать Ролта на дуэль, да и делать этого не хотелось. Поэтому, ожидая жеребьевки, он просто гневно смотрел на ан-Орреанта, но пока ничего не предпринимал.
Между тем, в зале начали происходить важные события. Появился писарь, невысокий мужчина с лысой макушкой, и уселся за небольшой столик у стены. Там уже стоял пустой темно-желтый горшок и горкой высился нарезанный пергамент. Улеа разложил письменные принадлежности и с важным видом откинулся на спинку стула. Он был еще не готов действовать. Сейчас сюда придут маги и графиня и лишь тогда дворяне смогут подходить и записываться. Жеребьевка должна быть честной.
Виктор, как и многие в зале, посматривал на маленького человечка в потертой коричневой куртке. Улеа выглядел весьма заурядно, но Антипов мог бы многое о нем рассказать. Писарь родился в деревне неподалеку. Он чем-то приглянулся одной из знатных дам, живущих в замке, и та по причине безделья, которое часто наблюдается у пожилых дворянок, отставленных от интриг и общения с противоположным полом, решила заняться его воспитанием. Конечно, Улеа был у нее не единственным воспитанником, но занимался старательно и подавал надежды. Его перевели в замок сначала на должность помощника конюха, потом он стал одним из лакеев, затем дворецкий приметил его и решил использовать наиболее рационально: в качестве писаря. Для урожденного крестьянина Улеа сделал неплохую карьеру.
Это все были факты, известные каждому слуге в замке, но Антипов обладал более глубинными знаниями. А именно – о внутреннем мире писаря. Кто-то может сказать, что внутренний мир каждого загадочен и о нем нельзя знать все. Он будет прав. Душа человека потемки и только два-три места в ней освещены достаточно хорошо: 'деньги', 'страсти' и 'надежда'. Надежда, в первую очередь, на то, что с деньгами и страстями все будет в порядке.
Сейчас Виктор следил за присутствующими в зале и радовался мысли, что известное ему не знает почти никто. Разодетые спесивые дворяне, думающие только о том, как бы правдами и неправдами обратить на себя внимание графини или хотя бы дам попроще, не интересовались скромными надеждами Улеа. Они не знали, как он любит читать, что копит деньги на хороший дом в родной деревне, что наконец собрался жениться, но девушка упорствует в ожидании дорогих подарков. Никому из них неизвестно, что Улеа – вообще-то, неплохой человек, честный, но с которым можно договориться, если подойти к делу умеючи. Да и зачем дворянам знать о каком-то ничтожном смерде? Он ведь никто и ничто, просто пишушая рука. Самовлюбленные гости приблизятся к нему, скажут свое имя и он, жалкая букашка, запишет его на клочке пергамента и опустит в горшок, который затем передадут графине. Все будет происходит открыто, да еще под присмотром магов, которые обязательно пошарят своими Дланями где только можно. Зачем дворянам снисходить до общения с этим ничтожеством в потрепанной одежде? Что от него зависит?
Зато Виктор был не горд. Гордость – это умение не замечать других. Она нужна, чтобы не расстраиваться, сравнивая свое мнение о себе с впечатлениями посторонних.
Антипов активно и щедро общался с лакеями, особенно с Нисттеа. Когда выяснилось, что распорядитель турнира не окажет никакой помощи, взаимодействие с низшими сословиями стало еще более интенсивным. Виктор многое успел во второй день пребывания в замке. Он заслал Риксту к писарю, а потом встретился с Улеа сам. Простого, но честного человека легко склонить к сомнительным поступкам, если разъяснить, как непросто и бесчестно все получится без его вмешательства.
Через несколько минут после писаря в зал зашли три мага в длинных мантиях неярких цветов. Представитель замка ан-Орреант с трудом сдержался, чтобы не поморщиться. Их Длани, серые полупрозрачные щупальца, так и рыскали по всему вокруг, наталкивались на дворян, защищенных деревом ресстр, отдергивались и снова принимались за свое. Хотя у каждого из магов было по одной Длани, три щупальца, перекрещиваясь, создавали впечатление гигантского и наглого спрута-привидения. Дворяне смотрели на магов слегка настороженно. Только ан-Суа и еще несколько человек, удовлетворив любопытство, быстро отвернулись от новых посетителей. Виктору казалось, что 'черный' барон смог бы справиться один на один и с магом. Не самым сильным, конечно.
Читать дальше