Грегори Киз - Дети Великой Реки

Ган.

Хизи читала и перечитывала письмо, не зная, смеяться ей или плакать. Да это было и не важно, ибо смех ее оказался бы грустным, а слезы — радостными. Она обняла Братца Коня и вновь поблагодарила его. Улыбаясь, старик похлопал ее по плечу и пошел выпить пива вместе с мужчинами. Вернувшись, он серьезно взглянул на нее.

— Ты можешь сделаться женщиной племени менг, если хочешь, — предложил он ей. — Я удочерю тебя, и мы подыщем тебе хорошего мужа. Кто знает? Порой я замечаю в тебе проблеск прежней силы; она не столь велика в тебе, как прежде, но ты со временем могла бы сделаться шаманкой. Это почетное занятие, и тебе не пришлось бы больше скоблить шкуры.

— Скоблить шкуры не такая уж плохая работа, — сказала Хизи, — но я благодарна тебе за твое предложение. Ты очень добр ко мне, ведь сейчас я для вас — лишнее бремя.

— У наших семей сильные плечи, чтобы нести любое бремя, — ответил старик.

— Я смутно представляю свою дальнейшую судьбу, — сказала Хизи. — Надо бы посоветоваться с Перкаром.

— Ты с ним не связана, — заметил Братец Конь.

— Не связана, — согласилась Хизи, — но у нас есть общий, еще не оплаченный долг, общая ответственность…

Братец Конь покачал головой:

— Такая серьезность не вяжется с молодостью! Наслаждайтесь друг другом, пока кости не высохли от прожитых лет и кожа не стала жесткой, как кора.

— Я попытаюсь, — улыбнулась Хизи.

Перкар обошел раму, любуясь натянутой на ней шкурой.

— Прекрасная работа, — похвалил он. — И не скажешь, что некогда ты была принцессой.

Хизи попыталась улыбнуться, но улыбка вышла довольно кислой.

— Прости, — поторопился извиниться юноша.

— Ничего страшного, — заверила его Хизи. — Что с того, что я была принцессой? Это было бы важно, если…

Но «если» повисло в воздухе.

Перкар, смущенный, притворился, что поглощен разглядыванием шкуры.

— Как ты представляешь себе будущее, Перкар? Отныне ты всегда будешь жить и охотиться с менгами?

— Нет, — ответил Перкар. Он и сам часто задумывался над этим. — Сейчас я оплачиваю долги и начал со своих ближайших друзей. Мне часто говорили, что здесь, на западных склонах, суровая зима. Но с наступлением весны я отправлюсь на отцовские земли. На мне лежит тяжелая вина перед соплеменниками, и я должен ее искупить.

— Эта же вина лежит и на мне, — сказала Хизи.

— Сомневаюсь, — сказал Перкар. — Мне кажется, ты ни в чем не виновата.

— Но тогда и ты ни в чем не виноват. Но если ты берешь на себя ответственность, Перкар, так же поступлю и я. И ты не должен сомневаться. Мы все делали вместе — ты и я. Что бы ни говорил Братец Конь, этот клубок запутывали мы оба, каковы бы ни были наши опасения и надежды. Я почти не знаю тебя, но мы — пусть на короткое время — принадлежим друг другу.

Перкар попытался засмеяться, но не смог.

— Сколько тебе лет? — спросил он. — Почему ты не хочешь больше оставаться ребенком?

Девочка взглянула на него с грустью.

— У меня отняли детство, — сказала она.

— Утраченное можно обрести вновь, — возразил Перкар. Но он прекрасно ее понял. Ведь и он уже давно не тот мальчик, которому подарили новый меч.

— У нас много месяцев впереди, чтобы все обдумать, — сказал он. — Возможно, ты еще передумаешь.

— Возможно, — согласилась Хизи. — Тзэму я тоже много наобещала. И над этим тоже надо подумать.

Перкар хмыкнул:

— Я тебя немного побаиваюсь.

— Меня? Это я приняла тебя за демона, когда впервые увидела.

— Возможно, я становился демоном, когда брал в руки Харку. Но ты…

— Чем я могу быть страшна тебе?

— Кто знает… Все время, пока я был возле реки, твое лицо постоянно было передо мной… Я не могу этого забыть, не могу забыть, что ненавидел тебя.

— Ты все еще ненавидишь меня?

— Нет. Это всего лишь воспоминание. Но воспоминание довольно отчетливое.

Перкар сел на землю, скрестив ноги. Хизи смотрела на него, раздумывая.

— Ты собирался убить меня, — вдруг жалобно сказала она.

Перкар горько усмехнулся.

— Мы едва не убили друг друга, разве не так?

Хизи кивнула и вдруг задохнулась от внезапно нахлынувших слез. Перкар поглядел на нее встревоженно. Хизи, закусив нижнюю губу, попыталась встать на ноги. Перкар, к собственному удивлению, ласково протянул руку и положил на плечо Хизи. Поколебавшись, он встал на колени и притянул девочку к себе. Сердце ее билось, как пойманный дрозд. Хизи всхлипывала ему в плечо, и он почувствовал ком в горле.

— Прости, прости, — повторял Перкар, неуклюже обнимая ее. — Я понимаю, тебе должно быть больно…