Джена Шоуолтер - Темный поцелуй

Губы ее изогнулись в медленной усмешке, выражение лица смягчилось.

– Какой ты забавный! Неужели правда думаешь, что сможешь это сделать?

Ему пришлось крепко сжать губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Эта женщина забавляет его так же сильно, как и возбуждает.

– Возможно, мне тоже следует поискать артефакты, – задумчиво протянула Анья. – Если я их найду, то смогу посадить тебя в ту клетку. Тогда тебе придется быть милым со мной.

Прежде чем Люсьен успел прорычать что-то в ответ, она снова ухмыльнулась, помахала ему пальчиками и исчезла.

Всю следующую неделю Анья ходила за Люсьеном по пятам, отлучаясь, лишь чтобы что-нибудь своровать – ей это требовалось для сохранения ясности мысли. В остальное время она находилась рядом с ним, даже когда он сопровождал души. В ад ей спускаться не нравилось. Она ненавидела жар, вонь, насмешки и хохот, доносящиеся из мрачной, но пылающей ямы. Люсьен всегда старался держаться невозмутимо, но Анья все равно замечала проскальзывающее в его взгляде напряжение. Это печалило ее. Он снова и снова видит худшее, что есть в мире, и должен заглушать свои чувства, чтобы выжить.

Ей же хотелось, чтобы он увидел лучшее и почувствовал тоже.

Анья твердила себе, что стремится к этому, потому что будет забавно понаблюдать, как в жизнь принца обреченности и мрака вольется немного света. Глубже она не копала, опасаясь того, что скрывается под этим поверхностным объяснением.

Она вздохнула, понимая, что должна была бы оставить Люсьена в покое много дней назад. На худой конец, напасть на него или вытащить из храма, спровоцировав погоню с телепортацией. Но подозревала, что он не поднимет на нее руку и откажется последовать за ней. Поэтому оставалась невидимой и держалась поблизости. В таком случае, что бы он ни узнал об артефактах, она узнала бы тоже.

Сказав, что займется собственными поисками, Анья поняла, что на самом деле хочет заполучить в свои маленькие ручки хоть один из них. Тогда она заставит Люсьена умолять отдать ему находку. Боги, как же ей хочется увидеть, какое у него при этом будет выражение лица! Особенно когда она откажет ему и сторгуется с Кроносом. Ее жизнь за артефакт. Вот такая взаимовыигрышная ситуация!

– Уйди прочь, Анья, – прошептал Люсьен.

Она показала ему язык, хоть он и не мог ее видеть. Это единственные слова, что он сказал ей за всю неделю. Если он повторит что-то подобное снова, она планирует материализоваться и влепить ему пощечину, а затем быстренько исчезнуть.

– Я серьезно.

Он всегда знал о ее присутствии. Однажды он сказал ей, что чувствует ее запах. Ей это польстило, поскольку означало, что он осведомлен о ней. И льстило до сих пор, но, черт подери, портило элемент неожиданности.

Сейчас Люсьен стоит в храме Всех Богов, пристально глядя на голые, потрескавшиеся стены. Он и другие Владыки приходят сюда каждый день. Поразительная целеустремленность, принимая во внимание, что они до сих пор ничего не обнаружили.

«Неудивительно, что я так сильно его хочу».

Задерживаться возле Люсьена было глупо и опасно, так как лишь сильнее разгоралась ее страсть к нему. От регулярного созерцания его татуировки-бабочки в голове у нее рождались всевозможные непристойные фантазии. Например, часами лизать ее. Или ласкать ее и одновременно брать член Люсьена в рот. Или нанести на нее шоколадный крем и съесть на десерт.

Люсьен, вероятно, попытается зарезать ее, предложи она воплотить в жизнь хоть одну из этих фантазий. Ей никогда не встречался мужчина, столь неуверенный в собственной привлекательности и приходящий в ярость всякий раз, как женщина сообщает ему о своем желании. Как могли другие не замечать его поразительной сексуальности? Его силы? Того, каким искушением он является для женских инстинктов?

Люсьен наклонился и еще раз просеял песок и камни, ища одним богам известно что. Солнечный свет, стервец эдакий, любовно поглаживал его. «Он мой!»

– Уходи прочь, Анья, – повторил Люсьен.

Грр! Она материализовалась, но, вместо того чтобы влепить ему пощечину, уселась на валун рядом с ним. Он опять был без рубашки, его кожа слегка обгорела, покрылась царапинами и ссадинами.

К ней он не повернулся.

– Я же сказал, уходи.

– Слушаю и повинуюсь, – насмешливо отозвалась Анья. – Тоже мне, папочка нашелся. Хотя, если хочешь им быть… Я, видишь ли, была плохой девочкой, которую нужно отшлепать.

С его губ сорвался болезненный стон.