Джена Шоуолтер - Темный поцелуй

Каким же он был глупцом. Следовало бы догадаться, ведь он Смерть. Забрать можно любого. Его друзей. Богиню. За день он видел больше утрат, чем другие за целую жизнь.

– Меня удивило, – признался Рейес, – что подобная женщина смогла произвести на свет дочь, так похожую на ангела. Трудно поверить, что прекрасная Анья на самом деле грешница.

Ее поцелуй действительно был греховным. Восхитительно греховным. Но женщина, которую он держал в своих объятиях, не показалась ему злой. Милой – да. Забавной – абсолютно точно. И – к его огромному удивлению – ранимой и нуждающейся в нем.

«Зачем она меня поцеловала?» – снова и снова гадал Люсьен. Отсутствие ответа на этот вопрос не давало ему покоя. Зачем она вообще танцевала с ним? Ей что-то от него нужно? Или просто решила испытать на нем свои чары? Соблазнить и поработить, а потом бросить ради кого-нибудь более привлекательного, все это время посмеиваясь над доверчивостью урода?

Кровь застыла у Люсьена в жилах. «Оставь эти мысли. Ты только мучаешь себя». О чем же ему тогда думать? О ее смерти? Боги, он не уверен, что сможет совершить подобное.

Она помогла ему несколько недель назад, и теперь он у нее в долгу. Как он может убить женщину, которой обязан? Как может убить женщину, которую отведал на вкус? Снова? Он сжал ладонями свои колени, пытаясь подавить внезапно поднимающуюся в нем темную волну.

– Что еще ты о ней знаешь?

Несомненно, есть что-то еще.

Рейес снова безразлично пожал плечами:

– Над Аньей довлеет проклятие, вот только неясно, какое именно.

Проклятие? Это открытие и шокировало, и рассердило Люсьена. Она страдает из-за этого? А ему-то что за дело?

– Есть упоминания о том, кто за это в ответе?

– Фемида, богиня Справедливости. Она из рода титанов, но предала их, чтоб помочь олимпийцам, когда те заявили права на небесный престол.

Люсьен сумел вызвать в памяти лишь туманный образ богини. Высокая, стройная и темноволосая. Аристократичные черты лица и красивые тонкие руки, подрагивающие, когда она говорит. Иногда она была мягкой, иногда – невыносимо резкой.

– Что ты помнишь о Фемиде?

– Лишь то, что она была женой Тартара – стража тюрьмы.

Люсьен нахмурился.

– Возможно, она прокляла Анью в отместку за вред Тартару во время ее бегства?

Рейес покачал головой:

– Если хронология в свитках верна, то Анью прокляли еще до тюремного заключения. – Он прицокнул языком. – Может, Анья – копия своей матушки? Может, она спала с Тартаром и тем самым разгневала богиню? Не потому ли большинство женщин желают зла соперницам?

Такое предположение не устраивало Люсьена. Он потер лицо, и шрамы показались такими выпуклыми, что расцарапали ладонь.

«Оцарапали ли они Анью?» – внезапно подумал он. Поврежденная ткань его щек залилась жарким румянцем унижения. Она наверняка привыкла к мужчинам без изъянов, а его запомнит как уродливого вояку, от которого на ее совершенной коже появилось раздражение.

Рейес провел пальцем по одному из пустых бокалов на столе.

– Не нравится мне быть у нее в долгу. И то, что она в клуб заявилась, тоже. Как я уже говорил, за Аньей тянется след из разрушений и хаоса.

– За нами тянется точно такой же след, куда бы мы ни шли.

– Мы к этому привыкли, хоть нам это и неприятно. А на ее губах играла улыбка, когда она соблазняла тебя. – Рейес нахмурился. – Видел я, как ты на нее смотрел. Как я на Данику.

Даника. Одна из смертных, которую Аэрону было приказано убить. Как подозревал Люсьен, Рейес хотел ее сильнее всего на свете, но был вынужден отпустить в надежде уберечь от жестокости богов. Люсьен полагал, что с тех пор Рейес сожалеет о своем решении, желая лично защищать девушку.

«Что же мне делать?»

Люсьен знал, чего ему хочется. Позабыть Анью и по примеру Аэрона проигнорировать поручение Кроноса. Однако проигнорировать Верховного бога означало накликать кару – как это случилось с Аэроном. Друзья-воины не вынесут еще одной утраты, в этом он был уверен. Они и так балансируют на грани добра и зла. Еще немного – и они падут, отдавшись на милость своих демонов, перестанут подавлять постоянную тягу к разрушению.

Он вздохнул. Треклятые боги. Приказ с небес поступил в самое неподходящее время. Спрятанный неизвестно где, ларец Пандоры несет угрозу самому его существованию. Доберись до него охотник – и он сможет извлечь из Люсьена демона, тем самым убив его носителя, ведь мужчина и демон связаны неразделимыми узами.

Собственная кончина Люсьена нисколько не беспокоила, но он не хотел, чтобы пострадали его собратья, потому как чувствовал за них ответственность. Если бы только он не открыл ларец, чтобы отомстить за свою уязвленную гордость – не его выбрали хранителем этого артефакта, – его людям не пришлось бы носить в своих телах демонов. Он не разрушил бы их жизни, которыми они в качестве отборного воинства олимпийцев были вполне довольны. То было благословенное и беззаботное время. Даже счастливое.