Надежда Мамаева - Академия темных властелинов

Я лишь восхитилась и даже тихо присвистнула: ну, жук! Энжи недовольно завозилась, а я, как ни странно, разгадав этот ребус, успокоилась и сама не заметила, как уснула.

Радостный писк пробился к моему сознанию сквозь зевоту:

— Доброе утро!

— Не навязывай свое мнение! — ответила я в лучших традициях бабули, еще не продрав глаза.

— Ну хорошо, злого утра, — не растерялась крысявка.

И тут в дверь постучали. А я как-то некстати вспомнила, что Дэн отбыл, а прислуга в этом доме — зомбанутая. И тут ручка двери провернулась, и в комнате появилась она.

— Смрад! — вырвалось у нас с Энжи в унисон, но с разной интонацией: ругательной и констатирующей факт.

А я вспомнила своего соседа по лестничной клетке — прораба Александра Самуиловича. Он настолько хорошо владел этой самой интонацией, что умудрялся одной фразой «твою мать» и поругать, и похвалить, и даже выразить соболезнования.

Горничная же оскорбилась. И вправду, для зомби она была выше всяких похвал. Даже трупных пятен на неестественно-фарфоровом лице не было. Скорее внешне она напоминала марионетку или восковую куклу, которую оплетало черное кружево заклинания. Вот только отчего-то меня малость смущало, что поднос с завтраком в спальню все же внес ходячий труп.

Служанка без слов поставила свою ношу на прикроватный столик и, сделав книксен, удалилась.

Я же покосилась на молоко, печенье и яблоки. Решила, что моему организму жизненно необходимы именно витамины, и, цапнув с подноса фрукт, обтерла его о рукав, а потом вгрызлась в спелую сочную мякоть.

Когда от местного аналога антоновки остался лишь огрызок, живот недовольно заурчал, сетуя на столь скудную поживу. Я скосила взгляд на молоко и печенье и решила рискнуть.

Энжи, которой на такие мелочи, как ходячие трупы, было и вовсе плевать, трескала за обе щеки уже вторую печеньку.

Когда горничная появилась вновь, уже с платьем, мы с крысявкой на пару уминали печенье и запивали его молоком. Я лишь убеждала себя порой, что медики же вон в морге чуть ли не трапезничают прямиком на вскрытых трупах. А здесь… Ну подумаешь, мертвец принес поднос… Вроде повар-то человек, а значит, обнаружить фалангу пальца мне в завтраке не грозит. Наверное.

Мозг все еще страдал этической дилеммой, а вот желудок был искренне благодарен хозяйке, что она не пошла на поводу у суеверий и в кои-то веки нормально его одарила завтраком.

Одевалась и причесывалась в спешке, как и спускалась по лестнице к поданной карете. Несмотря на то что завтрак готовила не я, да и одежду мне принесли свежую и отглаженную, я все равно умудрилась опоздать.

— Приют Святой Аларии! — крикнула я кучеру, оказавшемуся, к счастью, тоже человеком. Видимо, зомбанутая прислуга была исключительно в доме.

И все же, как ни гнал возница, в богадельню я влетела, когда занятие уже началось. Постучала в двери, мысленно придумывая оправдания для куратора, да так и застыла. Посреди царства яслей и колыбелей стоял Дэн, а рядом с ним, буквально дыша в затылок, — Смерть.

Феникс воззрился на меня так обвиняюще, словно я не опоздала на пару минут, а посмела явиться. Явиться как минимум в налоговую и протянуть фининспектору заполненную декларацию, где в графе «иждивенец» написала «государство».

— Проходите, лесса Рейнара, раз уж пришли, — поджав губы, процедила куратор, которая обнаружилась тут же, рядом с Вердэном.

Судя по всему, ей не понравилось именно то, что я опоздала, нанеся тем самым урон ее преподавательской репутации.

А я все стояла столбом и смотрела на Смерть. Та приветливо оскалилась и помахала мне ручкой.

— Что же вы застыли? — недовольно напомнила о реальности куратор. — Досточтимый крауф сегодня посетил приют, дабы удочерить одну из воспитанниц и предложить кому-то из вас стать ее бонной. Пока вы не окончите курс, полноценных нянь из вас, конечно, не выйдет, но лесс настоял, чтобы это была именно одна из тех, кто уже знаком с ребенком.

Я прошла к колыбельке Бьянки. Малышка агукала и пускала пузыри. Вот кому уж не было дела до заговоров, политики, убийств и досточтимых крауфов, осенивших детский приют своей благодатью. Она умудрилась полностью распеленаться и сейчас лежала во всей дитячьей красе, демонстрируя миру голое пузико и дрыгающиеся ножки.

За окном пошел дождь, а потом не выдержал и буквально побежал. Крупные капли ударялись в стекло, шелестели по подоконнику, лупили по разлапистым ветвям каштана с крупными листьями. Но вот что за странность: вроде бы такая мокрая погода должна располагать к рефлексии и спокойствию, но у меня создалось ощущение, что воздух в комнате словно начал уплотняться. В животе будто свернулся клубок змей, непрестанно шевелящихся и недовольно шипящих.