Роман Артемьев - Толстый демон. Часть 3. Невинной души искуситель

— Цел?

— Д-да… Вы чего?!

— Ну извиняй, первый раз человечку истинное зрение открываю, — без особого усердия повинился толстяк. — Вроде нормально вышло. Ты, главное, ничему, что увидишь, не удивляйся. Вечерком мы с бабкой все объясним. Бывай, парень.

Сочтя предварительную консультацию законченной, Шурик с легким сердцем и сознанием выполненного долга направился к выходу. Ему еще предстояло объясняться со Славомирой и решать, кому из родственников сообщить о нежданной находке. В том, что паренек придет, он не сомневался. Во-первых, сегодня ему предстоит сделать немало открытий чудных — и никто, кроме дханна, оставившего на нем метку, объяснений новоиспеченному магу дать не осмелится. Во-вторых, при нужде Диму можно приманить, как в первый раз, даже дудка не понадобится.

Сегодня на бабульке красовалась ярко-красная футболка с портретом Лаврентия Берии и надписью «Хочешь похудеть — спроси меня, как». Впрочем, юмора толстяк не уловил. В человеческой истории он был не силен, а те познания, которые мог бы предъявить проверяющей комиссии, могли произвести переворот в умах профессоров или (более вероятно) привести Шурика в сумасшедший дом. Дханна обладали собственным взглядом на подоплеку многих событий…

— Чегой-то не поняла я, — на демона уставились две пары подозревающих подвох глаз. — Зачем сюда мальца тащишь? Будто без меня про великие Дома и про ведающих рассказать не можешь?

Шурик слегка подвинулся вместе со стулом, стараясь сместиться так, чтобы Славомира оказалась между ним и котом. Безуспешно. Полосатый вальяжно встал, прошелся по столу и уселся прямо перед занервничавшим толстяком.

— Ты же все равно Савраку про найденыша сообщишь, верно? Вот заодно и приглядишься к парню.

— Да с какой стати? — удивилась старуха. — Ты этой земле хозяин, стало быть, главе Дома и главе семьи сам должен весточки слать.

Демон принялся ковырять пальцем стол.

— Ну, считай, что я тебе поручение дал.

— Общаться с прародителем не желаешь? — предположила Славомира. — Не дрейфь, вьюнош! Не съест же он тебя.

— Съест, не съест, а напоминать о себе лишний раз я не намерен, — неожиданно сварливо ответил Шурик. Бабка довольно захихикала. Толстяк зарычал: — Будто не знаешь, в какой я у старших чести хожу!

— Ладно, — Славомира продолжала тихо посмеиваться, — помогу твоему горю, ввиду особых обстоятельств. Упускать новика с даром сильным и впрямь не след. Быстро ты его нашел, как сумел-то?

— Повезло, — буркнул парень.

Скорее всего, ушлая бабка добилась бы своего и вытянула из Шурика мельчайшие подробности, если бы не очередная случайность. Или перст судьбы, кому как угодно. Невольным спасителем дханна на сей раз выступил тот самый Дима Смирнов, сегодня многократно обсуждаемый, ждали которого только к семи часам. А он пришел раньше, причем очень быстро.

— Не к добру пацан торопится, — поведала коту Славомира, стоило будущему великому магу появиться в конце улицы. То есть где-то за полкилометра. — Чует мое сердце — случилось что-то.

Четырехлапый зверь чисто по-человечески фыркнул, махнул хвостом и, прихватив кусок ветчины, запрыгнул на книжный шкаф. Оттуда ему наблюдать было удобнее. Нервничающий Шурик принялся стремительно очищать от продуктов стол. Плохие новости всегда вызывали у него прилив аппетита, а постольку, поскольку хороших новостей в его жизни случалось мало — просто карма какая-то — ел он практически всегда. Бабка молчала. Воцарившуюся тишину нарушал только треск челюстей, тиканье ходиков да доносящиеся из соседского двора комментарии на тему «как нам обустроить Россию». Сосед-алкоголик, приняв на грудь, испытывал неудержимую тягу к общению. Однако ходил он в таком состоянии с трудом, и выйти из дома, чтобы найти собеседника, не мог. Приходилось бедолаге идти на компромисс, — накидывать на вешалку широкий тулуп, называть его Васей и общаться с ним. Громко общаться.

К тому моменту, когда Дима вошел в приветливо распахнувшуюся калитку, настроение у навоображавшего невесть что дханна колебалось вблизи отметки «хреново». Поэтому замявшегося на крыльце юношу приветствовал мощный рык:

— Ну, чего встал! Входи давай!

— Зачем же ты, Ассомбаэль, паренька пугаешь, — немедленно раздался дребезжащий старушечий тенорок. — Он же в наших делах ничего не смыслит. И вообще сейчас в глубоком душевном раздрае находится, ибо тонкая психическая организация бунтует против насильственного изменения ейных нервических параметров. Вишь как умаялся, сердешный.