Дарья Быкова - Иллика и Оккар

Наверное, это тяжёлая ночь во всём виновата. А может, дело в стране. Вроде бы и природа та же самая, но тянет почему-то унынием и словно бы падалью. Ощущает ли это Оккар? Наверное, нет. А может, и да, и куда сильнее, вдруг это отголоски, принесённые неизвестно как оказавшимся в ней колдовством. По лицу мужа ничего и не поймёшь. Невозмутим, непроницаем, закрыт. От мира и от неё, Ильки. И не подумаешь, что это тот человек, который так бережно обнимал её ночью, словно ту самую хрупкую бабочку – вот прицепилось же сравнение…

– Эй, травница! К принцу! – вырвал её из задумчивости резкий окрик, и она, вздрогнув, выбралась из остановившейся повозки.

На улице зарядил мелкий противный дождик, и принц против обыкновения пересел из седла в крытую повозку. А может, ему было нехорошо – не зря же позвал травницу. Хотя толку с неё, уж он-то должен понимать…

– Садись, – коротко кивнул ей Константин, едва она заглянула. Он был один, и Илька испытала смешанное чувство облегчения и тревоги. Села, молча и вопросительно уставилась на принца, пытаясь убавить восторг во взгляде и прибавить верноподданнической почтительности.

– Голова болит, – пожаловался принц. – С тех пор как въехали в эту… страну, – он явно пропустил «дурацкую», если не хуже, – так и болит. Есть у тебя что-нибудь?

У Ильки была с собой целая сумка этого чего-нибудь, но как понять, что там от головы? А дать принцу вместо этого слабительное как-то неблагоразумно и непатриотично…

Константин верно истолковал её заминку:

– Ага, – как-то даже радостно произнёс он. – Значит, не травница. И где же тогда Оккар тебя нашёл? Давай, я сам посмотрю, – добавил со вздохом, протягивая руку, и девушка покорно отдала сумку.

Удивительно, но принц что-то нашёл довольно быстро: вытащил, понюхал и стал жевать. Илька молча смотрела, чувствуя себя полной идиоткой и надеясь только, что колдуну хватило ума не класть ничего ядовитого. И что принц забудет свой вопрос, потому что она не знает, что на него отвечать.

Принц не забыл. Он на пару мгновений зажмурился, видимо, травка была горьковата, но тут же снова открыл глаза и с любопытством уставился на собеседницу.

– Иллика, – протянул он. – Ну, рассказывай, Иллика, как ты захомутала моего друга.

Хотелось возразить. Сказать, что это он её «захомутал», что она век бы этого самого друга не видала, да и сам брак тоже видала… кхм, кое-где видала.

– Это скучнейшая история, Ваше Высочество, – ответила она вместо этого, опуская глаза. Как-то рядом с принцем стало особенно горько.

– Расскажите, любезная Иллика, сделайте милость, – не сдался Константин.

Вот ведь, – в сердцах подумала девушка, – настырный, и вовсе не такой уж симпатичный. И зазнайка, похоже – вон в короне расхаживает даже в пути, хоть и в маленькой, а всё равно… лишь бы подчеркнуть положение и власть.

– Мне отец его купил, – буркнула она, чувствуя какую-то подспудную неловкость перед колдуном и от этого злясь ещё больше. В конце концов, так всё и есть.

– Что? – переспросил принц, а потом, как и следовало ожидать, расхохотался.

Илька мрачно гипнотизировала оконце повозки, дожидаясь, пока Его Высочество отсмеётся. Ей-то весело не было.

Увы, но надежды на то, что высочайший интерес к теме их брака угаснет, не оправдались.

– А его… особенности тебя не смутили? – кажется, Константин решил, что брак – инициатива самой Иллики. А что касается особенностей… это он про колдовство что ли? Или ещё что-то за Оккаром водится?

– Нет, – сказала она, уже жалея о внезапном приступе откровения. – Не смутили. Ваше Высочество.

– И всё же я не понимаю, – сказал он, словно бы самому себе. – Как это возможно с ним? Не похоже, чтобы ты его вообще хоть сколько-нибудь любила, не говоря уже о том, чтобы любить за двоих… Так как?

Илька молчала, не зная, что ответить, стоит ли вообще отвечать, и ругая мужа на чём свет стоит. Получается, что он всё разболтал? Или не всё, а ей теперь гадать – о чём можно, а о чём нельзя?

Конечно, принц ей помог, очень сильно помог, тогда, когда её неожиданно накрыло сильнейшей болью. Он как-то оказался рядом, отвёл, практически оттащил в сторону, стоял рядом, неся какую-то чушь, заглушая то смехом, то кашлем её негромкие стоны, которые нет-нет, да прорывались. Он спас её тогда, хоть спасал, наверное, Оккара. И за это Иллика ему признательна. Очень. Но выворачивать душу наизнанку всё равно не собирается.

– А ты – молодец, – неожиданно сказал Константин, видимо, вспомнивший о том же самом. – Почти настоящий воин. Как эта… как её… в Лакке какая-то девчонка круто дерётся. Лико, кажется. Не слышала? А хотя откуда… Ты же, наверное, не интересуешься оружием и сражениями?