Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы

Вскоре с места сражения пришло последнее сообщение, написанное ближе к вечеру, то есть спустя ночь и день после начала битвы. На голубином послании – кусочке тонкого полупрозрачного ониса, остались следы крови, строчки были выведены старательной, но дрожащей рукой. Как и ожидал Хавруш, его великолепный стопятидесятитысячный монолит окружили со всех сторон и часть воинов уничтожили, часть пленили. Отряды иргамовских союзников, видя, что чаша весов склоняется в пользу партикул Алеклии, бросились бежать, оставив незащищенными важные участки. Не помогли и валилы – четыре тысячи прекрасных механизмов, которые обошлись Фатахилле и Берктолю в целое состояние и на которые Хавруш надеялся более всего. Все они после долгого упорного боя были сожжены. Чуть позже захватили иргамовский лагерь. Таким образом, Хавруш потерял всю свою армию и все механизмы. Годы упорных трудов, полмиллиона человеческих жизней, миллионы берктолей – всё превратилось в прах всего лишь за один день. Всё кончено! О, Дева, ты предала свой народ!

Впрочем, нескольким иргамовским партикулам удалось отступить. Весь следующий день в Масилумус прорывались разрозненные отряды конников, а позже стали подходить многочисленные пешие группы. И в сердце Хавруша вспыхнула надежда – возможно, еще не всё потеряно.

Вместе с отступающими явился Твеордан. Как и в сражении под Кадишем, ему не только удалось спастись самому, но и вывести из боя живыми и невредимыми наиболее подготовленную часть подчиненных ему отрядов – свои старые партикулы, которые называли «твеордановскими». Тхарихиб души не чаял в Твеордане, нежно величая его «мой полководец», Хавруш же видел в нем опасного соперника и много раз пытался его уничтожить. Однажды подвернулся превосходный повод: Твеордан отпустил пленных авидронов, опасных лазутчиков, тех самых, которые побили всех капроносов на Арене города Тедоуса. И Тхарихиб почти уже поддался уговорам, уже собирался подписать смертный приговор полководцу, но тут в дело вмешалась эта лисья морда, этот скользкий Берсекус, и всё сорвалось.

Однако теперь, после бурной оргии, Тхарихиб отдыхает, Берсекус мертв – единственная радость за всё это время! – народ гудит на площадях, требует от Верховного военачальника объяснений: как могло так случиться, что полумиллионного иргамовского войска больше не существует, кто в этом виноват? А в заветном жезле, который спрятан на теле, находятся несколько подписанных Тхарихибом по глупости свитков – смертных приговоров, с пустыми строчками там, где должны стоять имена приговоренных. Можно вписать любое имя, например Твеордана, и добиться немедленного исполнения воли «лучезарного» правителя…

Пользуясь моментом, Верховный военачальник обвинил Твеордана в измене и приказал немедленно предать его смерти именем Тхарихиба. Военачальника схватили и поволокли на Могильную площадь, где последнее время каждый день кого-нибудь казнили. За него пытались заступиться некоторые циниты из «твеордановских партикул», и даже произошло небольшое побоище, но народ в массе своей поверил обвинениям, так что легендарный Твеордан был сожжен под неистовый вой толпы, проклинающей последними словами своего недавнего кумира.

«Вот она, народная любовь! – разочарованно думал Хавруш, когда ему рассказывали о том, что творилось на Могильной площади. – Еще вчера эти лавочники и мастеровые боготворили Твеордана, а сегодня с упоением втаптывают в грязь его прах. Жалкие червяки, не способные на преданность. Когда-нибудь, – вдруг пришло на ум Хаврушу, – то же самое может случиться и со мной»…

После всего этого Хавруш решил выспаться, ведь он не отдыхал уже несколько дней. Однако спал он недолго, и сон его был тревожен. Поднявшись, Верховный военачальник поспешил в портофин: нужно было готовиться к осаде, и теперь стоял посреди залы с заложенными за спину руками, не в силах сосредоточиться на работе. На его глаза навернулись слезы – впервые в жизни ему было одиноко и страшно, впервые в жизни он чувствовал жалость к самому себе.

Он боролся с желанием всё бросить и бежать, спрятаться где-нибудь в Эйпросе. Средств у него достаточно, чтобы беззаботно провести остаток жизни на берегу Бесконечного океана в собственном хорошо охраняемом дворце-крепости. Но, подумав об этом, Хавруш вспомнил об Алеклии, а потом о Фатахилле. И тот и другой, если захотят, найдут его, где бы он ни находился. И потом, разве всё кончено? Алеклии предстоит осада Масилумуса. Город укреплен не хуже Кадиша, запасы еды огромны, а защитников у него не менее четверти миллиона человек. Осада затянется на годы. Фатахилла же хоть и обманул его, позволив авидронам надругаться над Иргамой, но рано или поздно двинется в поход. А еще маллы, которые, без сомненья, принесут Грономфе массу неприятностей: он уже послал голубя Бредерою. Может быть, еще повезет?