Максим Субботин - Пламя разгорается

Она плыла в медленном, тягучем потоке. Окутывающая ее субстанция сверкала тысячами огней. Сама по себе бесцветная, она вспыхивала ослепительными всполохами, расцветала всеми цветами спектра. Вспышки не приносили боли или неприятных ощущений. Они успокаивали, дарили успокоение. Разум впервые за долгое время по-настоящему отдыхал. Словно непробиваемой стеной он отгородился от проблем. Ушли в прошлое метания и неуверенность, внутренние терзания и сумбур чувств. И правда, без всего этого куда как лучше. Остаться здесь. Навсегда! Не будет больше боли, не будет вида крови и чужих страданий.

Она плыла — свободная, легкая и одна в целом мире. Течение ласкало кожу. Волны приятной неги растекались по телу, зажигали огонь, заставляли постанывать. Нет одежд, нет стыда и условностей! Есть только желание — нарастающее подобно медленному, но неотвратимому приливу. Тело хочет большего. Не просто хочет — требует, кричит. Как тогда, в жилом отсеке, во время его ласк… Поток сжался, сделался плотнее. Он более не ласкал. Прозрачная субстанция сделалась холодной и отталкивающей, превратилась в мерзкую слизь. Дезире дернулась. Она все вспомнила. Внезапное нападение, газовая атака, беспамятство… Где она? Где остальные? Насколько хватало глаз, кругом простиралась пронизанная тугими канатами бесконечность. Она более не взрывалась, не внушала спокойствия. Огромная ловушка с мириадами липких нитей поймала единственную букашку. Дезире понимала, что находится в плену собственного разума. Но кто создал эту ловушку? Кто не дает пробиться в реальный мир? Или она мертв, а и все это лишь галлюцинация, агония цепляющегося за жизнь сознания? Нет! Этого не может быть!

— Господи, спаси всех от первого до последнего, введи в Царствие Небесное всех питающихся пречистою Кровью Твоею, помилуй создание Твое и прости мои грехи и верующих во имя Твое святое. Мария стояла на коленях на жестком холодном полу и истово молилась. Сложив руки перед собой, она закрыла глаза, попыталась сосредоточиться. Холод терзал тело, без труда забирался под легкую льняную рубашку до пят. Очнувшись, девушка не знала, куда себя деть. Исчезли все, кого она знала.

Тесная, стылая камера не предвещала ничего хорошего. Последние события смешались и подернулись дымкой. Теперь, одинокая и подавленная, она чувствовала себя голой и беззащитной перед пугающей неизвестностью. От страха и холода дрожал голос, путались в голове слова. Единственное средство, которое дарило хоть какую-то уверенность в себе, — молитва. Но сосредоточиться так и не удавалось. Мысли то и дело возвращались к Стефану. Раненый и обездвиженный, он не мог позаботиться о себе.

— Господи, спаси всех от первого до последнего…

Она потеряла счет времени. Ноги затекли, превратились в пару ватных придатков.

Вдруг за дверью послышались шаги. Девушка вздрогнула, попыталась встать, но чуть было не упала. С губ сорвался болезненный стон.

— Господи, от страха изми душу мою… Дверь со скрипом отворилась.

Кэр не находил себе места. Допрос оставил его в полной растерянности. На второй план отошли охранники, хотя скула ощутимо болела. Куда важнее казалось узнать: кто же на самом деле Трэш? Эрсати попытался мысленно выстроить в голове всю цепочку событий, которые произошли, начиная с Клерво. Он вспоминал детали, отдельные фразы, первые ощущения от команды инквизиторов. Были вещи, которые теперь можно было квалифицировать двояко. Взять хоть бы стремление Трэша во что бы то ни стало довести общину до Феникса. Даже ценой жизни собственных людей. А ведь те, несмотря на беспрекословное повиновение, не выглядели бездумными машинами. Как это объяснить? Кроме этого бесило то равнодушие, с которым Феникс принял информацию о погибшей экспедиции. Если данные о распространении грайверов действительно столь важны, то как от них можно отмахнуться? Да, он не мог ничего доказать, но надо быть последними идиотами чтобы требовать эти доказательства.

И уж совершенно непонятным оставался ключ. Откуда взялся второй? Кто и как его активизировал? Оказывается, это тоже преступление. Кэр с досады саданул кулаком по кровати. По всему выходило, что они проделали весь путь лишь с одной целью — добровольно отдать себя на суд жирующим бюрократам, которые дальше своего носа не то что не видят — но даже не пытаются увидеть. За дверью вновь послышалось бряцанье ключами.

— Так скоро… — хищно оскалился эрсати, разворачиваясь к новым гостям. А точнее — гостю. В открывшемся дверном проеме показался мужчина в белом медицинском халате. Он что-то тихо прошептал маячившему за его спиной охраннику, а на удивленное восклицании: "Вы уверены?!" ответил категоричным кивком. Дверь закрылась, мужчина затравленно посмотрел на Кэра. Средних лет, лысоватый, гость не знал, куда деть руки. Высокий лоб разрезали сходящиеся к переносице морщины. Нервозность незнакомца никак не отражалась во взгляде — глубоком взгляде умного человека. Чем-то черты гостя показались Кэру знакомыми. Но вот на кого тот походил — вспомнить не удалось.