Андрей Астахов - Сага о Рорке

Немногие в этом развеселом собрании еще оставались трезвыми. Отец Бродерик, которого в знак уважения к его посольскому чину усадили сразу за ярлами одесную от князя Рогволода, почти не ел и лишь слегка пригубил мед. С другой стороны собрания молчаливая Яничка прятала глаза от слишком жаркого взгляда молодого Эймунда. Сам же Эймунд, которого словенская красавица покорила с первого мгновения их встречи, пил без меры и давал клятвы, что уже этой осенью положит к ногам Рогволода вено [45]за девушку.

– Не рано ли говорить об этом? – поддевал его хмельной и веселый Ринг, которому тоже приглянулась дочь Рогволода. – И уверен ли ты, брат, что именно такая жена тебе нужна? Она не красивее дочери Мортена Красного, а на вид гораздо более щуплая. Клянусь Тором, крепких сыновей от нее не будет.

– Нет, я влюбился в нее! – упрямо повторял Эймунд. – Ты просто слеп, брат. Посмотри, какая стать, как изящно она ест. Ей предназначено быть королевой. Разве можно равнять ее с дочерью Моргена, с этой глупой гагарой, у которой зад такой же большой и неуклюжий, как корма византийской галеры? А какие у нее глаза, посмотри! В них цвет северного неба!

– Сейчас Эймунд начнет отбивать хлеб у скальдов, – прошептал Инглинг ярлу Вортгангу.

– Но почему она на меня не смотрит? – продолжал Эймунд, уже нетвердо выговаривая слова. – И почему меня не посадили рядом с ней? Я пойду и сяду с ней рядом!

– Да избавит Тор тебя от такой глупости, брат! – сказал Ринг. – Сесть рядом с бабами негоже для воспитанника Браги.

– Тогда пусть ее посадят сюда вместо этого монаха, – заявил Эймунд.

– Уймись, мальчишка! – грозно прикрикнул Вортганг. – Придет время, и ты наглядишься на эту девку до тошноты.

– Что ты сказал? – взглянул на него Эймунд, до которого не сразу дошло сказанное Вортгангом. – Ты назвал мою невесту девкой? Ах ты, старый пивной котел! Ты оскорбил мою невесту, и я забью твои слова тебе в пропитую глотку. Ты у меня отправишься в страну мертвецов!

– Никому неизвестно, кто из нас раньше станет всадником на коне смерти, – со зловещим спокойствием сказал Вортганг. – Но если хочешь драться, начнем сейчас. Я тебя так отделаю, что от твоей рожи будет тошнить даже падальных мух.

– Ты, старый морж!

– А ты щенок, сын потаскухи!

– Эй вы, закройте ваши пасти! – рявкнул Браги, понявший, что пьяные ярлы свернули на нехорошую дорожку. – От вашей пьяной болтовни у меня пучит живот.

– О чем они спорят? – спросил Рогволод, который не так хорошо знал норманнский язык, чтобы уследить за смыслом перебранки варягов.

– Мой воспитанник и приемный сын Эймунд восхищен красотой твоей дочери, брат, и клянется, что женится на ней, едва кончится поход в Готеланд, – пояснил Браги, – а старый ворчун Вортганг его вышучивает.

– Романеи! – велел Рогволод, протянув виночерпию свою чашу.

К вечеру лихорадка немного отпустила князя, и Рогволод чувствовал себя почти здоровым. Правда, ел он очень мало и с начала пиршества все лучшие куски с опричного блюда подкладывал Браги, который ел с завидным аппетитом и пил без меры. Вина старый князь тоже почти не пил.

– Однажды, много лет назад, я и мой славный побратим, преславный Браги Ульвассон, уже скрепили наше родство узами крови, сочетав браком ярла Рутгера, брата Браги, и мою дочь Мирославу, – начал князь, поднявшись со стола [46]и держа в руке чашу с вином. – Боги вразумили нас. Этот союз прекратил кровавую войну между нашими родами, дал нам мир. Мы стали не только добрыми соседями, но и родичами, и все вы свидетели, что жили мы с братьями нашими варягами долгие годы в мире и любви. Ныне мыслю закрепить братство наше новым брачным союзом. Если будет на то воля богов, то пусть дочь моя Яничка станет женой ярла Эймунда. Пью за их будущее счастье, за их потомство!

– Хэйл! – заорали викинги, гремя ковшами и чашами в буйном восторге.

– Слава! – подхватили словене.

Затрубили в рога. Красный от радости и смущения Эймунд поднялся с места, благодарил, бормотал что-то. Со всех сторон на него сыпались самые непристойные пожелания. Что же до Янички, то краска покинула ее лицо, все тело одеревенело и стало непослушным – только руки нервно ломали жареного бекаса на блюдце. Она слышала эти поздравления, эти пожелания и готова была бежать вон, спасаться от этих людей.

– Исполать [47]князю Рогволоду! – зычно провозгласил кто-то из гостей, и собрание подхватило этот крик, заглушаемый ревом рогов и звоном ковшей.

Лицо Рогволода будто озарилось изнутри мягким сиянием. Он выпил романею, заговорил вновь: