Венди Хиггинс - Сладкое зло [litres]

Азаил! Это он шептал мне тогда на вечеринке. Отец ему доверял.

Повелители в унисон издали негромкое гортанное шипение — один длинный сигнал, два коротких, и та же последовательность еще раз. Это был не человеческий звук, а что-то, больше подходящее для фильма ужасов, — должно быть, он шел из глубины их душ. Все испы в зале остолбенели. Я покрылась гусиной кожей и, несмотря на тройную дозу антиперспиранта, начала потеть. Хотелось вытереть лоб, но я не решалась пошевелиться, боясь привлечь к себе внимание.

Азаил появился откуда-то снизу, как если бы прошел сквозь толщу земли. Он величественно взмахнул широко расправленными крыльями, затем сложил их и серой тенью завис над сценой рядом с Фарзуфом. Морда Азаила показалась мне не такой страшной, как морды демонов, которые преследовали меня и шпионили за мной накануне. Она была похожа на кошачью, и весь Азаил чем-то напоминал льва.

— Добро пожаловать, Азаил. Надеюсь, владыка наш Люцифер пребывает в добром здравии?

Азаил наклонил голову, и Фарзуф продолжал.

— Я рад, и благодарю тебя за то, что ты присоединился к этому собранию. Надеюсь, вскоре ты сможешь возвратиться к Люциферу с вестями, которые его порадуют. А сейчас мы призовем легионеров.

Тут за столиками повелителей поднялось громкое шипение, в котором ничего нельзя было разобрать, — каждый вызывал своих легионеров. Жуть нарастала и нарастала. Я употребила всю свою силу воли на то, чтобы не заткнуть уши.

Легионеры прибывали со всех сторон и укладывались друг на друга, словно сделанные из дыма листы бумаги. Духи-демоны, как тяжелый плотный туман, повисли у нас над головами, закрыв собой все лампы на потолке. Остались лишь свечи на столах, которые озаряли колеблющимся светом нижнюю половину зала. Я включила ночное зрение. Из помещения был только один выход. Сказать, что я попала в ловушку, значило бы сильно недооценить ситуацию.

— Добро пожаловать, верные легионеры, — проворковал в черноту Фарзуф, широко распахивая им объятия. Демоны оставили Фарзуфу место вокруг сцены, и все же мне приходилось немного пригибаться на своем стуле, чтобы видеть.

Теперь Фарзуф перешел к повелителям.

— Вы хорошо поработали с тех пор, когда мы собирались в последний раз. Человечество портится и гниет, как никогда в истории. Скоро, очень скоро мы будем полностью готовы вернуть себе то, что принадлежит нам по праву, и никто не помешает нам войти в те царства, которые мы сами себе изберем!

Повелители шумно выразили свое одобрение криками и аплодисментами. Чудеса — Фарзуф был у демонов чем-то вроде капитана болельщиков. С широкой улыбкой он сделал жест Рахаву, приглашая присоединиться к нему на сцене. Вот оно — началось.

Пожалуйста, дай мне сил. Пожалуйста, пусть это случится быстро. Пожалуйста, ниспошли мне мир.

И сквозь меня, текучая и прохладная, прошла волна мира, смывая нависшую панику. На мгновение я закрыла глаза и представила себе любящее лицо Патти.

Рахав поприветствовал всех с сильным французским акцентом. В отличие от Фарзуфа, он не улыбался и не пытался раззадорить присутствующих, а говорил отрезвляюще и холодно.

— Много лет прошло с тех пор, как мы в последний раз были вынуждены обратиться к проблемам исполинов. — Это слово он выплюнул с отвращением. — Тем не менее, как неразумные люди не учатся на прошлых ошибках, так и вы, низшая раса, к этому не способны. А все очень просто. Ваша жизнь принадлежит не вам. Вас вырастили, чтобы вы нам служили. Или вы работаете на нас, или теряете право находиться на земле. Среди вас есть одна, которая получила предупреждение, но не сделала правильных выводов. Грех прекрасен, но даже мы не должны позволять греху взять над нами верх. Потому что когда это происходит, мы теряем способность должным образом влиять на людей. Как вы считаете, я достаточно просто объяснил?

К чему он клонит?

Темные глаза-бусины Рахава принялись обшаривать зал, и я затаила дыхание. Его взгляд скользнул мимо нашей группы и остановился на одном из столиков в центре помещения. Затем Рахав сцепил руки за спиной и начал расхаживать туда-сюда по сцене. Фарзуф, оставаясь на краю сцены, наблюдал за ним с истовым восхищением. Наконец, Рахав остановился и снова посмотрел в том же направлении. Я не осмеливалась шелохнуться, но усилила зрение, чтобы понять, кого он себе наметил. Столики в середине стояли довольно плотно, и там, куда глядел Рахав, сидело не меньше дюжины разных испов.

— Герлинда. — Рахав произнес это имя так, что мне показалось, будто ко мне в ухо вползает что-то склизкое. — Дочь Кобала.