Пирс Энтони - Воплощения бессмертия. Том 1 [Компиляция, сетевое издание]

Природа пожала плечами, отчего по ее туманному одеянию пробежала очень занятная рябь. Иногда Зеленая Мать казалась полной, а иногда – чувственной; туман постоянно скрывал истину.

– У тебя еще будет время, чтобы обдумать все поподробнее. Ты преодолел эти препятствия, что под силу лишь подлинному воплощению, хотя может показаться, что ты шел наугад. Мы, инкарнации, не совсем живые и не совсем мертвые; мы – совершенно особая категория, владеющая уникальными силами. Мы занимаем свои должности, но иногда мы и есть эти должности. Мы подобны свету – и волна, и частица одновременно. – Природа взмахнула рукой, отметая эту тему. – Теперь мы наконец наедине.

– Подожди, – сказал Зейн, кое-что припомнив. – А каким образом демон мог бы драться до смерти? Он же и так уже мертвый.

– Возможно, правда, что демон не может умереть, – но если ты убьешь занимаемое демоном тело, то он больше не сможет им пользоваться и будет вынужден вернуться прямиком в Ад. На практике это одно и то же.

Зейн вернулся к другой теме:

– А почему так важно, чтобы мы оказались наедине? Мы что, должны обменяться какими-то тайными сведениями?

– Да, должны. Мы – смертные бессмертные. Мы не можем допустить, чтобы наши тайны стали известны обычным смертным, иначе нас перестанут уважать. Мы также не можем говорить об этом с Вечными, потому что лишимся своей силы.

– Какие тайны? – спросил Зейн. – Я просто выполняю свою работу.

– Насколько ты ее себе представляешь.

– А что, я чего-то о ней не знаю?

– Возможно. – Природа присела в кресло, образованное живым деревом, и ее туманное одеяние слилось с окружающим туманом. – Позволь продемонстрировать на одном не совсем удобном примере.

Природа взмахнула рукой, и внезапно Зейн ощутил мощный прилив вожделения. Ему хотелось заняться сексом, немедленно. Зейн обнаружил, что он встал – причем во всех смыслах – и приближается к Природе.

– Нет! – прохрипел Зейн. Он знал, что это – не его собственное желание, что оно навязано ему извне.

Природа лишь усмехнулась.

Зейн приблизился к ней вплотную, но заставил себя схватиться за ее душу, а не за тело. Обтянутая перчаткой рука прошла сквозь дымку тумана и сквозь плоть Природы, и пальцы Зейна вцепились в ее душу. Зейн потянул душу и частично извлек из тела.

Природа задохнулась, словно от внезапной боли. Охватившее Зейна эротическое возбуждение схлынуло так же внезапно, как и появилось. Заклинание Природы перестало действовать. Зейн разжал руку и вынул ее из тела Природы.

Природа глубоко и судорожно вздохнула, и туман вокруг нее сгустился. Ее невозмутимость несколько уменьшилась.

– Я показала тебе часть моей силы, – тяжело дыша, произнесла она. – А ты показал мне часть своей.

Зейна снова осенило.

– Я тоже имею власть над живым – в какой-то степени!

Зейн вспомнил, как реагировала его клиентка в госпитале – старая женщина, чем-то похожая на его мать, – когда он попытался забрать ее душу. Это было для него ужасным потрясением – впервые извлечь душу из живого тела.

– Да, Танатос. Никто не может помешать инкарнации, занимающейся своим делом, – даже другая инкарнация. Впрочем, нам невыгодно мешать друг другу. Личные силы каждого из нас нерушимы. Никто… – Природа на миг умолкла, бросив на Зейна загадочный и многозначительный взгляд, и глаза ее были словно два окна, распахнутые в бушующую в ночи бурю, – никто не может безнаказанно встать поперек дороги кому-либо из нас.

Откровение Природы потрясло Зейна. Он прежде не понимал, как быстро и специфично она способна воздействовать на него и как он способен воздействовать на нее. И собственная сила удивила Зейна не меньше, чем сила Природы. Но он взял себя в руки и вернулся к прежней теме:

– Итак, ты вызвала меня сюда, чтобы рассказать о чем-то и показать мне что-то, и в то же время воздвигала препятствия у меня на пути. Что на самом деле у тебя на уме?

К ней вернулось прежнее спокойствие. Конечно, Природа была необычайно выносливым и упорным существом.

– Ты встречался с другими.

– Полагаю, ты имеешь в виду другие особые фигуры – Время, Судьбу, Войну? Да, мельком.

– Мы действительно отличаемся от остальных, Танатос, мы – смертные бессмертные. И мы отличаемся друг от друга, но взаимодействуем запутанными, хотя очень существенными способами, влияя на векторы друг друга.

– Векторы?

– Не думаешь же ты, что кто-нибудь из нас полностью свободен? Так же, как векторы силы, высоты над уровнем моря, ветра, температуры, влажности и атмосферного давления, взаимодействуя, определяют, куда упадет брошенный мяч, так и различные относящиеся к делу факторы определяют, как будет идти война, или как будет двигаться холодный атмосферный фронт, или когда закончится дарованная жизнь. Это может казаться случайностью или чьим-то капризом, но лишь потому, что ни один смертный и большая часть бессмертных не в состоянии понять природу действующих сил. Мы не свободны – никого из нас нельзя считать полностью свободным, – но мы обладаем относительной свободой действий, и в этом проявляется разница тех должностей, которые мы занимаем. Каждое воплощение способно в определенной степени противиться другому, если остальные это допускают, но мы предпочитаем не делать этого без веских причин.