Эрик Эддисон - Змей Уроборос

Но, ослепленный ее блеском, встал Брандох Даха и сказал: — О леди, разве ваша красота на рассвете дня не сияние, которое может рассеять туманы ада? Вы похитили мое сердце, ибо только вашу красоту оно видит и не замечает ничего другого. Только вашим телом хочу я обладать, и никакой другой земной вещью.

— Глупец! — крикнула она. — Ты не знаешь, чего просишь. Ты мог бы выбрать любую земную вешь, но я — я не принадлежу этому миру.

— Я не хочу ничего другого, — ответил он.

— Ты подвергаешь себя страшной опасности, — сказала она, — и можешь потерять удачу, твою и твоих друзей.

Но Брандох Доха, видя что ее лицо внезапно стало похоже на новорожденную розу на рассвете, а глаза расширились и стали темными, от охватившего их любовного желания, подошел к ней, взял за руку, поцеловал и обнял. И так они стояли какое-то время, и понял он, что нет на земле ничего, кроме сводящей с ума мягкости ее волос, их запаха, поцелуя ее уст, и ее дыхания, и трепета ее полной груди, упиравшейся в него. И сказала она ему тихо на ухо: — Я вижу, что ты силен и властен. Я вижу, что ты один из тех, кто никогда не отказывается от того, что желает твое сердце. Пойдем. — И они прошли через завешенную тяжелым занавесом дверь во внутреннюю комнату, где воздух наполняло дыхание мирра, нарда и амбры, аромат спящей красоты. Теплый свет затененных ламп лился на большую и широкую кровать с пушистыми подушками, оставляя в полутьме богатые занавеси, украшенные изысканными золотыми блестками. И долго-долго любили они друг друга на этой кровати, и наслаждались друг другом.

Но все на свете имеет конец и он сказал: — О миледи, возлюбленная сердца моего, здесь я должен был бы остаться, бросив все ради любви к тебе. Но друзья ждут меня в твоих залах на нижнем этаже, и великие дела не свершатся, если я не буду руководить ими. Дай мне еще раз твой божественный рот, и скажи мне прощай.

Она лежала так, как если сонная истома охватила ее грудь: гладкокожая, белая, теплая, изящная головка откинута назад, темные распущенные волосы разметались по плечам; один локон, тяжелый и шелковистый, как питон, запутался между белой рукой и грудью. Быстрая как змея повернулась дама, яростно обхватила его руками, и впилась своими ненасытными губами в его, жалобно плача, что здесь он мог бы прожить вечность, опьяненный совершенной любовью и наслаждением.

Но когда закончился поцелуй, мягко отстранил он ее от себя и попросил разрешить ему уйти. Встал он, и оделся, и вооружился, и дама надела свое полупрозрачное платье из серебристого шелка, а летняя луна набросила светящуюся на вуаль на ее сверкающую красоту; тогда встала она перед ним, заговорила и сказала: — Иди. Это как метать бисер перед свиньями. Я не могу убить тебя, ибо нет у меня власти над твоим телом. Но поскольку ты посмеялся надо мной, и потребовал то, что лежит за пределами договора и, подарив наслаждение, бросил меня, поэтому знай, гордый человек, что я дарую тебе три дара по моему собственному выбору. Ты всегда будешь воевать и никогда не будет тебе покоя. Тот, кого ты ненавидишь больше всего, разрушит твое прекрасное владение, Замок Крозеринг и всю округу. В конце концов мщение настигнет его, но другая рука, не твоя, закончит его дни, а твоя рука будет отражена.

И она, плача, упала на кровать. А Лорд Брандох Даха, укрепив свое сердце, вышел из комнаты. И, выйдя за порог, посмотрел обратно, во внешнюю и во внутреннюю комнату, но не было там ни дамы, ни ястреба. И напала на него великая слабость. Спустившись вниз обнаружил он, что Лорд Джусс и его друзья спят на холодных камнях, большой пиршественный зал пуст, и нет в нем ничего, кроме мха и паутины, и летучие мыши спят головой вниз, прицепившись к брусьям крыши; не осталось и следа от вечернего пира. И разбудил Брандох Даха своих товарищей, и рассказал ему обо все, что произошло, и о волшбе, наложенной на него этой дамой.

И весьма удивленные поспешили они уйти из зачарованного замка Ишнайн Немартра, радуясь, что остались целы и невредимы.

На девятый день пути пришли они в пустынную землю камня и нетронутой земли, где жили только земляные блохи. Трещины расщепили землю, в глубинах мрачного каменного лабиринта, в который никогда не заглядывали ни солнце ни луна, бурлил и прыгал вечно ревущий поток. И пришлось им в тот день петлять по берегам рек и искать места для переправы.

Когда же остановились они в полдень около самой глубокой пропасти, внезапно появился кто-то, и прибежал к Лорду Джуссу, и упал у его ног бездыханный и усталый после долгого бега. И когда они подняли его, то увидели Миварша Фаза, одетого в наряд черных всадников Джалканаиуса Фостуса и вооруженного мечом и топором. Велико было его возбуждение, но ничего он не мог сказать, запыхавшись после долгого бега. И ласково они заговорили с ним, и дали ему глотнуть хорошего вина, дар Зелдорниуса, и, придя в себя, он сказал: — Он вооружил бессчетные толпы моего народа оружием, которое собрали на поле Салапанта. И они, ведомые сыновьями дьявола и проклятым богами Филпритцом, вышли раньше и перекрыли все пути к востоку от вас. День и ночь скакал я и бежал, чтобы предупредить вас. А сам лысый, с великой силой своих заморских дьяволов, скачет по вашим следам.