Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц

После обмена любезностями, осмотра судна и обильных возлияний, а хозяева не приминули использовать прибытие нашего корабля в качестве повода для пирушки, на которую я, по счастью, приглашен не был, разошлись заполночь. Быстрые Глазки на этом застолье смогла очень тонко выведать, где именно на каторге в обычае помещать пиратов, чья вина не столь сурова, чтобы карать их виселицей. Я же в это время, вместе с остальными членами команды, высвобождал из пропахших тухлым мясом бочек наших товарищей по пиратскому ремеслу.

И вот, три вооруженных до зубов отряда растаяли в ночи. Два из них направились к бастионам прикрывавшим узкий выход из бухты, с целью вывести из строя метательные машины и дать знать остальным нашим судам, что потеха близко. Отряд же под командованием Свирепой Акулы, к которому присоединилась и Быстрые Глазки, направился освобождать узников.

В ужасном волнении застыл я возле метательной машины на палубе нашего судна сжимая в руке не зажженный до поры факел. Ковш катапульты был до предела взведен и заполнен огневыми снарядами моего собственного изготовления, а рядом, держа в руках потайной фонарь с закрытыми шторками, стоял Маленький Крикун. Лишь плеск волн, да поскрипывание швартовочных канатов нарушали эту зловещую тишину, но тут…

Звон тревожного колокола раздался с одного из бастионов и резко умолк. Затем на другом бастионе показались огни и нам стали слышны крики дерущихся. Потом шум пошел со стороны бараков.

— Началось! — открыл шторки фонаря Крикун, а я, хотя и чуть не выронил от неожиданности факел, но все же поднес его к пылающему фитилю и дав разгореться начал поспешно тыкать в пропитанную горючей смесью паклю, которой были заткнуты горшки. Освещенные быстро полыхнувшим красноватым пламенем, мы стали завидной мишенью для любого лучника и, поспешно отскочив назад, я крикнул:

— Бей!

Вместе с нами приставленный к машине дюжий пират взмахнул молотом, одним ударом выбил клин. Раздался щелчок, катапульта подпрыгнула от удара ковша о перекладину и снаряды, большая часть которых благополучно разгорелась, помчались в сторону деревянных построек на берегу.

— Навались! Тяни! — зашумели окружающие помогая нам вновь отвести лапу с ковшом в нижнее положение. — Клин давай, давай клин, в зад твою матушку!

Мы успели сделать еще пару выстрелов, когда над головами у нас засвистели стрелы и большая часть команды, похватав луки и арбалеты, рассеялась вдоль борта. А тут подоспел отряд с одного из бастионов и началась отчаянная рубка, давшая нам с Крикуном выстрелить еще раз.

Меж тем и к стражникам подошло подкрепление, и явились остатки второго отряда, так что силы противоборствующих сторон были почти одинаковы. Строения на берегу никто не думал тушить и они пылали во всю, когда в бухту вошли остальные наши корабли и тоже стали метать огненные снаряды. А из глубины острова подошел еще один немалый отряд в помощь страже и нашим товарищам на берегу стало несладко.

Но тут с адскими воплями вырвалась откуда-то из тьмы бесчисленная толпа злодеев, обреченных, ежели б не мы, пожизненно пребывать в своей каторжной доле. Размахивая обрывками цепей, коими совсем недавно еще были скованы, они с таким остервенением набросились на охрану, что та в поспешности начала отступать.

Капитан Свирепая Акула, возглавивший этот отряд, не стал преследовать врага, а тут же, вместе со вновь обретенным братом и Быстрыми Глазками поднялся на борт. Вслед за ним устремились бывшие узники, набившись на наше судно в таком количестве, что мы побоялись, что оно сейчас перевернется и поспешили поднять паруса.

Те, кто не успел погрузиться бросились вдоль берега искать лодки или шлюпки, некоторые кидались в воду с целью доплыть до наших кораблей и немалая получилась пожива акулам. А все-таки, как мы посчитали на следующий день, распределяя спасенных по кораблям, всего мы вывезли с каторги в ту ночь триста двадцать одного узника.

Это был самый большой побег за всю историю Королевской каторги на Сапфировых островах и устроившая его ватага капитана Свирепая Акула по праву прославилась среди всех морских разбойников Внутреннего моря.

Получив такое количество отчаянных бойцов, большей части которых нечего было терять и не стоило надеяться на милость правосудия, мы, естественно, преуспели в разбое и скоро у нашей ватаги было целых шесть кораблей. Тут-то и сдержал капитан Свирепая Акула данное моей рыжеволосой спутнице слово и отблагодарил ее тем, что поставил капитаном одного из захваченных судов.