Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц

Сконцентрировав силу жезла я направил луч света прямо в лицо своей противнице. Была у меня надежда ослепить ее, ошеломить, а потом, быть может, огреть по голове. Ноэма же одним легким прыжком уклонилась от этой атаки. Потом меч в ее руке сверкнул описывая широкий взмах, которому противопоставить мне было совершенно нечего.

И тут неведомая сила вдруг бросила нас друг прочь от друга. Ничего не могли мы сделать, а сила эта вдруг свела нас воедино, будто бы в объятия. И меч в ее руках, а жезл — в моих, вдруг образовали как бы единое целое, и воссиял над нами ярким голубым светом крест, длинной перекладиной которого был меч в ее руке, а короткой — жезл в моей. И вдруг, длинная перекладина начала уменьшаться, моя же — расти.

Что было потом, не скажу, ибо узнал я многое, но понял мало, а запомнил еще меньше. И видел я иные миры и иных людей, но оставался самим собой и было от этого особенно обидно: ведь понял я, насколько я плох. Но, наконец, вихрь ужасной энергии вокруг меня стих.

— О, жестокий маг! — воскликнула Ноэма. — Что сделал ты с нашей Богиней?

Я взглянул, но, вместо сотворенной из камня грудастой, бесстыже раскинувшей ноги женщины, увидел сверкающий вздымающийся в небо мужской детотворный орган слитый из стали, может быть мечей пребывавших в храме женщин, а, может быть, из мечей эльфиек всей страны.

— А что сделал ты со мной? За что? Ведь я, всего лишь, жила по законам моей родины! — вскричала верховная жрица поднимаясь с колен. Была она прекрасна как и раньше: крепкая, будто точеная грудь, удивительной стройности фигура. Вот только между ног у нее топорщилось то, чего никак не должно быть у женщины.

Не одна Ноэма пострадала таким образом и в храме раздались многочисленные рыдания и причитания женщин.

— Глупая ты баба, — ответствовал я, помня кое-что из того, что открылось мне в момент соприкосновения нашего оружия. — Ни один меч не может выступить против жезла, который напитал его магией. Ровно, как ни один жезл не может противостоять инструменту, которым вырезан. Посему маги, сделав жезл, инструмент всегда уничтожают. Раз уж ты такая дура, что выступила против моего жезла с мечом, который им заряжен, так ходи теперь с членом. Это меч, умирая, тебя наказал — не я.

— Освободи нас от этого! — взмолилась она. — Мы не достойны такой ужасной кары.

— Не у всех у вас это выросло, — поведал я в ответ то, что открылось мне в миг сверкающего креста, — лишь у тех, у кого дочери — девственницы. Идите же и помогите им избавиться от девства. Я тут не при чем, поскольку собираюсь как можно скорее покинуть вашу страну. Вы же, усердно со своими дочурками трудясь, мало-помалу от данного инструмента избавитесь. Прощайте. Тем же, кто попытается преследовать меня или моих спутников, я выращу член вместо носа и во время еды вы будете кусать себя за мошонку, а это очень больно — поверьте!

Угрозу сию, конечно, выполнить я был не в силах, но посчитал припугнуть их нужным, ибо, кто его знает, на что решатся эльфийки с отчаяния.

— Бес, а что с твоим жезлом? — спросила Глазки, когда мы вышли из храма.

— Ничего, — сердито ответствовал я. — Моей заслуги тут никакой нет. И нету во мне никакой внутренней силы.

Жезл мой, хоть и оставался тонок, как прежде, в длину, однако же, был мне уже от земли по грудь.

Со всей поспешностью отправились мы в гавань и, взойдя на один из эфирных кораблей, с радостью царство северных эльфов оставили.

Никогда до того не приходилось управлять мне эфирным эльфийским судном, но оказалось это совсем нетрудно. Слушалось оно моей воли и неслось сначала над льдами, а потом и над волнами Внешнего моря, с удивительной скоростью. Вот только заметил я вскоре, что судно это, вдруг, начало мало-помалу как бы таять и растворяться и сулило нам это со спутниками немалые неприятности.

Засветил я жезл и пытался насытить чудесный корабль светом своим, но вскоре понял, что теряет он ежеминутно гораздо больше, чем я могу ему дать.

Несказанно переживая за свои жизни, мы добрались, однако же, до берега, причем гораздо южнее и западнее того места, откуда в страну эльфов отправились. Не было тут снегов, ибо близилась уже весна, росли огромные сосны, берега же были круты и скалисты.

Ни подобных скалах и истаял окончательно мерцающий эфирный корабль, будучи благополучно нами покинутым. Выбрались мы из царства эльфов в величайшей поспешности, а посему оказались и без средств, и без припасов. Первое было не страшно — купить в здешних пустынных местах не у кого и не чего. Второе же несколько смущало, ибо надо же чем-то и питаться.