Денис Чекалов - По законам Преисподней

Выход из подземелья так близко…

Я хотел подтянуться, и снова ухватить за обрубок правой рукой. Но я боялся, что левая тоже выскользнет.

Вечный выбор…

Сдохнуть потому, что не сделал ничего вовремя, – или оттого, что чересчур суетился?

Ледовой добрался до двери.

Он вышел из гондолы, и посмотрел на меня.

Нет, я буду бороться…

Медленно, напрягая последние силы, я стал осторожно подтягиваться на левой руке. Холодный мифрил врезался мне в кожу. Сначала пальцы болели, потом я перестал их чувствовать.

Еще немного, еще пара дюймов, и я ухвачусь…

– Прощай, эльф, – сказал чародей Холода. – Я ухожу один.

Я сорвался.

Пальцы разжались, и я с криком полетел вниз, – на маленькую платформу, перед чертовой дверью. Меня швырнуло о камень, кости хрустнули, и я был уверен, что к троллям-астрологам сломал себе обе ноги.

Площадка была узкой; я покатился по ней, и перелетел через край.

В последний момент, мне удалось схватиться за камень.

Ледовик смотрел на меня, сложив руки на груди.

– Помоги мне, – прохрипел я.

Мертвые глаза мага впились в меня.

– Дверь заперта, – негромко произнес он. – А теперь обернись.

Я повиновался.

Белая карта стала теперь багряной.

Заклятие Бубонной чумы почти пробудилось. От смерти нас отделяла только пара секунд.

– Ты обманул нас, эльф, – сказал маг Холода.

Я напряг все силы.

Казалось, мускулы во мне рвутся на куски, – точь-в-точь, как жилы на мифриловых тросах. Мои ноги качнулись, я снова заскользил вниз, по гладкому камню, – но в тот же миг, каким-то безумным чудом, мне удалось вскарабкаться.

– Слишком поздно, – сказал Уильям Шекспир. – Я совершил ошибку, когда поставил на вас. Теперь придется все начинать сначала. Прощайте.

Он исчез.

Я лежал на холодном камне, тяжело дыша.

В воздухе раздавалось потрескивание, – это был шелест проклятия, готового вырваться на свободу.

– Дверь должна открыться, – прохрипел я.

Я поднял голову.

Ледяной маг стоял надо мной, подняв правую руку. Из левого плеча сочилась темная кровь.

– По крайней мере, я смогу убить тебя, эльф, – прошептал чародей. – Пусть это будет последнее, что я сделаю.

В его ладони стремительно нарастал Ледяной орб.

Янтарные клетки растаяли, и колдовское могущество вновь вернулось к хобгоблину.

– Do your best, – прошептал я.

Он швырнул в меня рокочущий шар льда.

Я сорвал с шеи янтарный амулет, и поднял перед собой. Магический снаряд отразился, охнул, и врезался в стену, за спиной чародея Льда.

Бубновая дама стала смеяться.

Тяжелый кусок гранита оторвался от скалы, – там, куда в нее попал орб, обрушился вниз, на нашу платформу. Тихо щелкнул спрятанный в стене механизм; и дверь на свободу стала медлено открываться.

Чародей Холода нырнул туда, и исчез в сиянии солнца, – прежде, чем тяжелая плита успела подняться вся.

Я рванулся за ним.

За нашими спинами раскатился хохот Бубновой дамы.

Когда все подарки был вручены, женихи отошли немного в сторону.

Лодочник бросил грозный взгляд на сопровождающих.

Особый гнев его вызвал ворм, который не словил момент, и продолжал в наступившей тишине громко и энергично чавкать, запивая шампанским.

Увидев грозный взгляд своего патрона, он уронил вилку, а затем выпала, покатилась и разбилась вдребезги тарелочка из особого свирфнебблинского фарфора, который так любила тетушка Артанис.

– Прошу прощения, – сказал ворм. – Разбитая посуда это к счастью.

При этом он дружески пихнул в бок лорда Лодочника, видимо, забывшись под действием вина.

В одном из углов патио послышалось громкое кряхтение, и оттуда поднялся прапрадедушка.

Его брали на все семейные сборища, усаживали в кресло, снабжали провизией, а горячительное он находил сам. Обычно он вскоре засыпал, но наступившая тишина разбудила его, старец громко закричал: «Горько!» и почему-то потребовал показать ему новорожденного младенца.

Тетушка Артанис вышла в середину зала.

– А теперь мы дадим подумать нашей дорогой девочке. Она не может дать ответ сразу, это совершенно понятно. А я пока расскажу немного о своей племяннице. Франсуаз замечательная хозяйка и печет замечательные…

Тут тетушка Артанис, которая не любила врать, немного замялась, так как не знала, что именно может печь Френки, и сказала:

– Замечательные куличики.

Тут из толпы недоброжелательны старых дев раздалось: