Денис Чекалов - Френки и Майкл

И тогда человек, сидящий за стойкой, переставал искать единство в этих развешанных разностях, единство, которое словно напрашивалось с первого же взгляда и которое упорно ускользало, стоило только внимательнее всмотреться в него. Этот человек обнаружил бы нечто большее, чем призрачное единство, и успокоился бы в нем, как успокаивается тот, кто вернулся домой после долгой дороги, где-то на полпути успев позабыть, как выглядит его дом.

– Доброй ночи, мистер Амбрустер, – произнес Рон Педро, заходя за стойку и облокачиваясь на нее. – Мадемуазель Дюпон.

Рон Педро был огром из прерий – высоким и таким широким в плечах, что, когда он стоял в дверях собственного заведения, то закрывал их собой почти целиком. Его лицо было широким и невозмутимым, как и должно быть у огра из прерий, даже если он никогда в жизни не покидал огромный город дольше чем на пару недель. Он носил синюю рубашку в белую клетку и никогда не расстегивал ее дальше верхней пуговицы. Его длинные волосы, черные и ровные, были заплетены в длинную косу, переброшенную через правое плечо.

На шее Рон носил две цепочки. На одной висел христианский крестик, на другой – амулет его родного племени.

Если оба эти бога были истинными, то они не стали бы возражать против такого соседства. Если же один из них – или даже оба сразу – оказались бы плодом пустых суеверий, то от их сочетания тем более не было бы никакого вреда.

Рон передвинул по стойке высокий бокал с жидкостью, столь же неприятной на вид, как и на вкус, и поставил его перед Франсуаз.

– Ваш протеиновый коктейль, мадемуазель Дюпон, – сказал он.

Мы обменялись приветствиями, и Франсуаз пригубила омерзительную жидкость, которая, по ее уверениям, чрезвычайно полезна для здоровья.

Во всяком случае, не настолько, чтобы я предпочел ее апельсиновому соку.

– Вижу, у тебя кое-что изменилось, Рон, – сказал я. – Танцовщицы больше не объезжают у тебя лошадей, там, на подиуме?

Рон Педро перевел взгляд туда, где в глубине просторного бара, по центру стены, возвышалась площадка, обнесенная грубо обструганными деревянными жердями. Сено, устилавшее пол подиума, было свежим, оно лежало ровным слоем, девственным, как молоко.

– Каурый отдыхает в своем стойле, – ответил Рон. – Он уже отработал сегодняшнее представление.

Держать в центре города Темных Эльфов скаковую лошадь, пусть даже и выдрессированную для нехитрых выступлений в баре, – это не так уж необычно, как может показаться на первый взгляд. Люди позволяют себе куда более странные и менее безобидные привычки, тогда как Каурый – опытный актер и уважаемый всеми работник этого бара.

Каждое утро Рон выезжает на нем на прогулку и покупает для него яблоки на городском рынке.

– Я слышал, у тебя новая танцовщица, Рон, – произнес я полувопросительно, оглядывая пустое помещение бара.

Огр кивнул.

– Она огреанка. Приехала в город два года назад. Хотела стать фотомоделью.

– Получилось? – спросил я.

– Нет, – ответил Рон. Я поинтересовался:

– У тебя были проблемы с теми, на кого она работала?

Тугая коса огра легко дрогнула на широком плече.

– Если девушка больше не хочет быть проституткой, это ее дело, – ответил Рон. – Если кто-то этого не понимает, я могу объяснить.

Я спросил:

– Она не хочет вернуться в свою деревню?

– Ей нравится большой город.

Я перегнулся через стойку и указал на краешек иллюстрированного журнала, который успел заметить. Он лежал поверх пачки вечерних газет.

– «Мир кино» – это для нее?

На этот раз Рон улыбнулся – он делает это очень редко.

– Здесь не так уж много любителей кино, Майкл.

– Она все еще хочет стать артисткой? – спросил я.

Рон посмотрел на обнесенный деревянными жердями подиум; он больше не улыбался.

– Она считает, что стала, – сказал он.

Я вынул из кармана визитную карточку и подал ему.

– Эта женщина владеет тремя телестудиями, – сказал я. – Уверен, у нее найдется что-нибудь для твоей новой танцовщицы.

Огр строго посмотрел на меня.

– Ты не можешь помочь каждому, Майкл, – сказал он.

– Но ты же пытаешься, – ответил я и спросил:

– Что слышно о том, что происходит на улицах, Рон?

Огр помрачнел.

– Есть один человек, с которым вам необходимо поговорить, Майкл. Парнишка, ему не больше четырнадцати. Он очень напуган и не хочет никуда уходить отсюда.

– Он видел их? – спросил я.

– Вместе с ними переходил границу.

– Сколько раз служба иммиграционного контроля хотела закрыть твой бар, Рон? – спросила Франсуаз.