Денис Чекалов: Френки и Майкл

– Господь ведет тебя в твоей борьбе, – произнес Ортега. – И сила твоя дарована Им.

Огненное пламя окружило меня; я услышал крики и стоны тех, кто покинул этот мир прежде, чем нашел мир в себе самом. Я увидел серые глаза Франсуаз и почувствовал, как ее пальцы смыкаются на моей душе.

Девушка сцепила крепкие зубы, напряженно борясь с усиливающимся содроганием мира.

– Она поддается. – Голос Ортеги гудел, словно колокол на высокой башне. – Она теряет силы.

Потоки крови хлынули с небес плотным, густеющим потоком; кровь превращалась в огненные всполохи и таяла, растворяясь в жидкой магме Земли.

– Черт, – пробормотала Франсуаз. Девушка разжала пальцы и опустила голову.

– Мне жаль, Морон, – произнесла она. – Но ты сам во всем виноват.

Огненные языки охватили меня со всех сторон, закрыв на мгновение от остального мира.

Мое тело содрогнулось; я ощутил, как горячие губы моей партнерши впиваются в мой рот. Девушка принялась вытягивать из меня душу – жадно, властно, не допуская и тени сомнения, что я могу желать чего-то иного.

Когда демонесса насытилась, внутри меня уже ничего не оставалось; мир рухнул вокруг меня, осыпаясь мельчайшими обломками, а через мгновение развернулся вновь.

Франсуаз стояла напротив отца Морона, сложив руки на груди.

– Вы – жалкий, несчастный идиот, – произнесла она. – Но я сделала для вас все, что только могла.

Все, что мне предстояло увидеть теперь – это смерть священника.

И я знал, что будет она ужасна.

Под сводами церкви мелкими снежинками рассыпалась тишина и растаяла, не оставляя после себя ничего, кроме влажного дуновения.

Лицо отца Морона действительно стало мокрым от пота; его губы мелко тряслись, словно он пытался затянуться сигаретой и никак не мог нащупать ее между зубами.

Я не сразу понял, что сапфировое сияние более не струит свои холодные лучи. Оно затухло, свернувшись в тонкую щелку в пространстве, а вскоре и она сама затянулась, будто колотая рана.

Франсуаз взглянула на святого отца сверху вниз; ее глаза были безжалостны и полны любопытства.

На прекрасном лице девушки не осталось ни малейшего следа того напряжения, которым она была охвачена еще пару мгновений назад. Моя душа, принадлежащая демонессе безраздельно, напоила ее и одарила силой.

Я услышал, как с легким стуком падает на деревянный пол маленький крестик.

Губы не слушались отца Морона; он попытался произнести несколько слов, но его горло лишь страдальчески дергалось.

– Что произошло? – едва слышно выговорил он. – Почему ты еще здесь?

Франсуаз усмехнулась.

– Я хочу посмотреть, как тебя разорвут на части, – сказала она. – И послушать, как громко ты станешь кричать.

Отец Морон поднес ладонь к горлу, но маленького крестика больше не было на его обычном месте. Простой шнурок перетерся, и сверкающий амулет выпал из рук священника. Находясь в экстазе веры, Морон заметил это только тогда, когда для него стало слишком поздно.

Пальцы Морона сжались там, где должен был находиться крест.

– Проклятое создание, – проговорил он. – Ты забрала у меня его, чтобы лишить меня помощи Господней.

Маленький амулет лежал под его ногами твердым кусочком металла. Он был столь же красив в своей строгости и простоте, каким отец Морон впервые повязал его себе на шею.

Иная судьба ожидала душу Морона.

Созданная для того, чтобы испытывать и дарить любовь, теперь она была обожжена ненавистью. И, чувствуя ненависть внутри себя, священник видел ее и в других.

Он находил для себя врагов везде, потому что искал их.

– Что с ним будет, Майкл? – вполголоса спросила Франсуаз.

Довольно странно слышать такой вопрос от демонессы, обращенный ко мне; по идее, именно Франсуаз надлежит лучше других знать, что происходит с людьми, оказавшимися во власти порождений Зла.

Я ответил, не повышая голоса:

– Желания людей почти всегда исполняются, Френки. Не знаю, кто это придумал, или же это заложено в генетической структуре человека.

Однако это относится не к осознаваемым желаниям, не тем, которые человек сможет высказать, если перед ним появится джинн. Желания, которые исполняются, – те, что лежат глубоко в душе, те, что движут человеком и указывают ему путь.

Отец Морон хотел, чтобы существовали твари, которых он мог бы ненавидеть. И одна из них уже находилась внутри него.

– О чем это вы говорите? – спросил священник.

– О твоей смерти, – ответила Франсуаз.