Дэвид Гейдер - Украденный трон

Крепость Западный Холм давно обветшала, и в ее стенах привольно гуляли сквозняки. Эта каменная твердыня, оседлавшая гряду скалистых прибрежных гор, некогда служила для того, чтобы высматривать в море паруса корсаров из Вольной Марки, устраивавших набеги на побережье. С упадком вольного мореплавания и сама крепость пришла в упадок, и теперь ее высокие сторожевые башни по большей части пустовали. Сейчас крепость использовалась главным образом потому, что стояла над прибрежными трактами, по которым шли нечастые караваны из Орлея.

И все-таки вид у крепости был заброшенный. В ней по-прежнему стоял гарнизон вкупе с горсткой крестьян и слуг, которые заботились о его нуждах, но когда-то здесь размещалось гораздо больше солдат. Не сотни, как сейчас, а тысячи. Верхние ярусы крепости были закрыты, то же произошло и с большинством подземных помещений — теми, что не использовались под кладовые. Иные двери ни разу не открывали за несколько десятков лет. В недрах Западного Холма можно было запросто свернуть не в ту сторону и оказаться в темном коридоре, где лежали груды ветхой мебели, покрытой кусками холста и слоем пыли. В крепости водилось немало старинных призраков — по крайней мере, такие ходили слухи, — и местные жители говорили об этом только шепотом, словно опасаясь пробудить потусторонний гнев.

Катриэль затаилась в тени, вслушиваясь в посвист ветра высоко над головой во мраке потолочных балок. Она недолюбливала эту крепость. Слишком часто дела вынуждали ее проходить по безлюдным коридорам, где мертвую тишину нарушал только звук ее собственных шагов.

Всего неделя минула с тех пор, как Катриэль и другие агенты мятежников прибыли сюда, по одному проникнув внутрь и заняв свои места среди слуг. Катриэль прошла в крепость вместе с прачками — на замену пожилой крестьянке, которая захворала и вынуждена была вернуться в родную деревню. Стража не удостоила Катриэль лишним взглядом, да и с какой стати? Она бывала тут и прежде.

Прежде чем проникнуть в окружение принца, она почти год втиралась в доверие к тайным сторонникам мятежа и понемногу стала для них незаменимой. Она соблазнила одного стражника, чтобы тот представил ее эрлу Байрону как надежного осведомителя, — а это все, что было нужно. Стражник вскоре после того исчез без лишнего шума.

И вот теперь она вернулась. Всю неделю она оставляла записки в условленных местах и заметила, что другие агенты мятежников пропали бесследно. То же произошло и с тайными сторонниками мятежа — простыми людьми, с которыми она так долго трудилась бок о бок. Катриэль быстро заглушила вспыхнувшее было сострадание.

Она не могла рисковать. При дворах имперской аристократии невинных не было — были, как гласит пословица, только дураки и те, кто использует дураков в своих интересах. Всякий, кто обладал хоть какой-то властью, вынужден был играть в ту же игру, что и вся прочая знать. Будь то скучающая супруга провинциального чиновника или светский лев, живущий в роскошном столичном особняке, — всякий шел к своей цели по чужим головам. Чтобы выставить себя в лучшем свете, других надлежало очернить, и наилучшими орудиями, с помощью которых пробивали себе дорогу в жизни, были клевета и интриги. То была кровавая игра, и всякий, кто оказывался в нее втянут, либо входил во вкус, либо очень скоро исчезал со сцены.

За все годы, проведенные в Орлее, Катриэль ни разу не встречала игрока, который не заслуживал бы своей участи. За всякой улыбкой прятался кинжал.

Но ведь здесь не Орлей, верно? Здесь все по-другому. У здешних людей жизнь суровая, но они прямо смотрят друг другу в глаза. Катриэль долго привыкала к этому.

А тут еще и Мэрик… Катриэль поймала себя на том, что улыбается при мысли о светловолосом принце. Глупыш… При аристократических дворах Вал Руайо он не прожил бы и пяти минут. Если бы Катриэль раньше знала, что завоевать его доверие окажется так легко… До чего же он пылкий!

И при этом настолько похож на свою родину. Никакой фальши. Катриэль думала, что отыщет в нем какие-нибудь тайные пороки, скверну, затаившуюся под блистательным внешним слоем, но ничего не находила. Просто потому, что он недалекий, говорила она себе, и все же в ту первую ночь, когда Мэрик взглянул ей в глаза, даже ей оказалось трудно сохранить хладнокровие. Мастер, который много лет обучал Катриэль ремеслу барда, не похвалил бы ее за такую слабость.

И все-таки грустно будет видеть, как такого человека бросят в темницу. Его улыбка навсегда скроется во тьме подземелий, и больше ее уже никто никогда не увидит, потому что такие люди, как Мегрен, прекрасно знают: игра существует везде, даже здесь, в Ферелдене.