Константин Кривцун - Опаленный Звездами

Вскоре наш челнок уже заходил на посадку. На матрице поплыли хозяйственные постройки, купола, связанные сетью переходов, монорельсовая дорога.

Летательный аппарат терял высоту и скорость. Космодрома в хаосе зданий пока еще не было видно, но я надеялся на мастерство пилота и почти не нервничал. Челнок снижался, будто бы спускаясь по ступеням огромной лестницы. Он летел параллельно поверхности, потом проваливался на сотню метров вниз, затем снова летел горизонтально.

И вот на матрице высветилась наконец посадочная площадка, ограниченная зелеными маячками. Челнок плавно опустился в самый ее центр, включились гравикомпенсаторы. Корпус спускаемого аппарата едва заметно вздрогнул, коснувшись поверхности.

Прилетели.

Не успел я опомниться после посадки, как к нам уже подцепили кишку переходного коридора и отключили искусственную гравитацию. Я стал весить втрое меньше, отчего желудок совершил радостный кульбит, и меня чуть не стошнило на Смирнова. Тот же, как и всегда, был невозмутим.

Вскоре в салон вошли милиционеры в легких скафандрах и с излучателями в руках. Нас довольно споро отцепили от кресел и под конвоем вывели из челнока.

По коридору мы дошли до здания космопорта. Идти при трети земного тяготения было непривычно и забавно. Я передвигался неуклюжими прыжками, словно пьяный кенгуру.

Сопровождающие шли гораздо увереннее. Их манера ходьбы напоминала бег трусцой.

Нас вывели в огромный зал с прозрачным сводом, через который лился желто-оранжевый солнечный свет. Стены были оформлены мозаичными панно с изображением сцен покорения Марса. Пилот в рубке первой орбитальной станции, три крохотных купола первой марсианской базы, краулер рыночников на склоне холма, взлетающий челнок, уже оборудованный антигравами.

Посередине зала находился фонтан. К моему удивлению, из него вперемешку с водой выплескивалась во все стороны густая пузырящаяся пена. Вокруг с озабоченным видом суетились несколько милиционеров и уборщиков, за ними шумела толпа зевак.

Столичный космопорт вообще был весьма оживленным местом. Повсюду, весело подскакивая, сновал народ, переливались яркими цветами матрицы с видеорекламой, женский голос объявлял рейсы к разным планетам системы.

Только вот фонтан меня смущал. Пена явно не входила в задуманную композицию. Все это сильно смахивало на чье-то хулиганство.

– Что случилозь с фонтаном? - поинтересовался проводник у служителей порядка, встречавших нас.

– Экстремисты! Или просто идиоты какие-то! - возмущенно ответил высокий и довольно тучный милиционер. - Вылили в фонтан жидкосдь для мытья посуды!

– Жидкосдь для мытья посуды? - переспросил проводник и добавил: - Воистину, человеческая тупосдь безгранична!

Мы миновали уборщиков, собирающих пену и при этом страшно матерящихся, подошли к станции монорельса.

Станция представляла собой большой зал, отделенный от путей прозрачными герметичными стенами с рядами дверей. В тоннелях, где ездили поезда, атмосфера оставалась марсианской. Туда не нужно было закачивать воздух. Когда прибывал очередной состав, его двери оказывались напротив дверей, устроенных в прозрачной стене станции. Автоматика давала команду переходным кишкам, и те присасывались к корпусу поезда. После этого внутренние и внешние двери одновременно раскрывались, и по образовавшемуся коридору в поезд входили люди.

Один из милиционеров подошел к кабинке, в которой сидел сотрудник монорельсовой дороги, присматривающий за платформой. О чем-то переговорив с ним, он удовлетворенно кивнул и вернулся к нам.

– Сейчас будед малый до Департамента. Нам обещали выделидь целый вагон.

– Замечательно! Молодец, лейтенанд, - похвалил подчиненного милиционер, сопровождавший нас с самой орбиты.

Я все никак не мог найти на милицейской форме отличительных знаков, по которым можно было бы судить о звании человека, носящего мундир. Да и не мундиры они носили, а легкие скафандры с откинутым стеклом шлема.

Вскоре подошел поезд из четырех небольших вагонов. Нам на самом деле освободили целый вагончик. Остальных пассажиров тактично попросили не занимать последний вагон поезда, так что мы сели в абсолютно пустой салон.

Через секунду поезд тронулся. Состав пронесся по тоннелю, завешенному многочисленными кабелями и приборами непонятного назначения, а потом выскочил на поверхность. Я с интересом уставился в окно.

Покуда хватало глаз, тянулись серые здания столицы. Вдалеке виднелась горная цепь. То тут, то там были разбросаны черные валуны. Казалось, какой-то гигант, прогуливаясь, рассыпал по песку горсть семечек, столь же огромных, как и он сам.