Николай Романецкий - Конь в малине

– Да, – сказал я. – Мне в этом деле все время везло. А вам – нет. Увы, голубушка, и на старуху бывает проруха!

Она опустила руки на колени, лицо перекосилось от жгучей ненависти.

– Повезло вам лишь в том, что вы успели обзавестись «рубашкой» прежде, чем я взялась за вас! А дальше везение обеспечивала уже сама «рубашка». – Ненависть как вспыхнула, так и угасла: мгновенно. – У Савицкой были бы очень счастливые дети…

– У нее еще не все потеряно, – сказал я.

Альбина ничего не ответила и вновь принялась теребить рукав халата.

– Это вы подсказали полковнику Раскатову, что я жив?

Она подняла голову:

– Три дня назад. Его люди нашли меня. Он тряс меня до тех пор, пока я ему кое-что не выложила. Потом заявил, что вы спрятали кейс с «рубашками» на каком-то из вокзалов, но, к сожалению, были убиты. Я заверила его, что он ошибается. Тогда он пообещал найти вас и вернуть кейс. Велел сидеть дома и оставил охрану. Решил использовать меня в качестве приманки, сволочь! Та еще была скотина! Честно говоря, я не жалею, что он умер. Все равно рано или поздно мне самой пришлось бы устроить ему разрыв сердца.

– Погодите! – Я опешил. – Ведь он тоже носил «рубашку»!

Альбина презрительно усмехнулась:

– Разве это рубашка! На халяву сокровище только в сказке получишь!.. Обделать партнера в карты… Удачно сыграть на бирже… От серьезных бед его «рубашка» не охраняла. Не то, что ваша! Из Савицкой могла бы выйти очень сильная ведьма.

– Не понял, – сказал я. – Из Кати – ведьма?

Презрительная усмешка Альбины теперь относилась ко мне.

– Где уж понять! В мире иногда рождаются очень необычные женщины. Такие, как я или Савицкая. Разница между нами лишь в том, что во мне сила проснулась, и я стала ведьмой. А в Савицкой не проснулась, и ее удел – рожать детей в очень хороших «рубашках».

В моей Кате спала ведьма!.. Я оторопел. Но потом вспомнил, что за последние дни узнал и более сногсшибательные вещи.

– Кстати, – сказал я. – Вы утащили «рубашку» второго ребенка Савицкой. Где она?

Альбина хотела соврать. И не соврала.

– Там, в спальне.

– Идемте! Я забираю ее. Вам она уже не понадобится.

Она встала с дивана, одернула подол, прошла в спальню. Я последовал туда же, держа пистолет наготове.

Это была не спальня. Это была самая настоящая химическая лаборатория. На покрытом стеклом столе – спиртовка и набор колб разного калибра. Тут же реторта и змеевик. Какие-то горшочки на полках, рядом с горшочками пучки засушенных трав. На другом столе – шесть подсвечников с погашенными свечами. На окнах – тяжеленные черные шторы. Правда, сейчас они были раздернуты.

Я представил себе, что будет, если их задернуть.

Химическая лаборатория немедленно превратилась в настоящее логово ведьмы. Не хватало только потрошеных жаб, совы на жердочке да окровавленных человеческих внутренностей.

Впрочем, все-таки это была и спальня – в дальнем углу стояла узкая подростковая кровать. Незастеленая – видимо, когда я пожаловал в гости, Альбина спала после ночных колдовских трудов. Рядом с кроватью стояла тумбочка. На ней лежала вылепленная из черного пластилина куколка, в грудь которой была воткнута вязальная спица.

Я спрятал пистолет в кобуру, подошел поближе.

К пластилиновой голове были прилеплены три волоска.

– Это я?

– Вы. – Альбина виновато развела руками. – Я пыталась достать вас каждую ночь. У меня не было иного выхода, поймите вы!

Я взял фигурку в руки. Было странно держать в руке себя самого, родимого. Выдернул спицу. Конец ее оказался черным от копоти.

– Несколько раз мне снились гигантские пальцы, пытающиеся проткнуть копьем сердце. Но этой ночью я спал спокойно.

– Да. – Альбина кивнула. – Вы совсем перестали откликаться на мой зов. «Рубашка» приросла к вам, как ваша собственная кожа, и я уже ничего не могла с нею поделать.

Меня вдруг осенило.

– Подождите-ка! Но умри я, как бы вы с полковником Раскатовым нашли кейс?

Она опять презрительно усмехнулась:

– Вы полагаете, что я, умея снимать «рубашки», не смогу найти их без вашей помощи?

– И вы не сказали об этом Раскатову?

– А зачем?

Я хмыкнул. И в самом деле – зачем? У каждого свой интерес, у каждого свои козыри. Нет, этой женщине надо отдать должное: хватка у нее мужская.

Я оторвал от пластилиновой головы свои волосы, а фигурку превратил в бесформенный ком. Бросил его на тумбочку, волосы спрятал в нагрудный карман.

– Где шкатулка?

– Здесь. – Альбина шагнула к тумбочке.