Майк Кэрри - Мой знакомый призрак

Заговорщицки улыбнувшись, хозяйка удалилась, оставив меня наедине с публикой.

Присматриваясь к будущим зрителям, я внимательно оглядел гостиную. Вокруг Питера собралась группа избранных, оглашавшая комнату истошными криками. Остальные, то есть серость и посредственность, сбившись в три-четыре кучки, жались по углам и периодически старались примкнуть к избранным. Получалось некое подобие клеточного деления, только наоборот. Две группы и сводный брат Себастьян.

Заметить его было несложно, а окончательное опознание я произвел, когда раскладывал стол и готовился к первому фокусу. У мальчишки белокурые, как у матери, волосы, кожа еще бледнее, а водянистые голубые глаза создают впечатление, что его нарисовали пастелью, а потом решили стереть. На вид Себастьян куда ниже и субтильнее Питера. Интересно, дело в том, что он моложе? Трудно сказать – унылая поза, вероятно, скрадывала пару сантиметров. Себастьяна не брали в шумную компанию избранных: именинник терпел его, стиснув зубы, а дружки даже не скрывали презрения, Себастьян не понимал их шуток и, похоже, мечтал оказаться в любом другом месте, хоть со своим настоящим отцом во время запарки на работе.

Когда я, захлопав в ладоши, объявил, что через две минуты будут фокусы, Себастьян и остаток арьергарда пристроились сразу за Питером, то есть в мертвой зоне, где никому стоять не хотелось.

Потом началось представление, и у меня появились заботы поважнее, чем следить за сводными братьями.

Я неплохой фокусник. Благодаря этому и ухитрялся платить за колледж, а в пике формы способен на относительно великие свершения. Сейчас пика не наблюдалось, но в арсенале еще остались отдельные эффектные трюки – упрощенные версии интересных фокусов, которые я изучал в бурной юности. Часы одного мальчишки таинственным образом переместились из сумки в карман его соседа. Чей-то мобильник парил по гостиной, а Питер и «элита» в первом ряду махали руками, пытаясь запутать веревки, которые, как им казалось, я использовал. Изрезав секатором колоду карт, я собрал ее снова, а сверху положил восьмерку, которую предварительно выбрал и подписал именинник.

Я старался вовсю, от усталости с ног валился» а Питер, сложив руки на груди, стоял посреди комнаты и смотрел на меня со сводящим скулы презрением. Он явно решил, что восхищение дурацкими малышовыми забавами уронит его в глазах сверстников. А раз этого боялся Питер, то авангард – и подавно.

Безоговорочно следуя его примеру, они, так сказать, голосовали всем блоком, чему я никак не мог воспрепятствовать.

Единственный, кого заинтересовало мое представление, – это Себастьян. Хотя, возможно, терять ему было меньше, чем остальным, вот он и мог наслаждаться фокусами без оглядки на то, что скажут другие. Однако неприятности себе все-таки заработал. Когда, закончив трюк с картами, я показал Питеру выбранную им восьмерку бубен в целости и сохранности, Себастьян, явно восхищенный эффектным финалом, захлопал в полупрозрачные ладоши.

Едва сообразив, что никто больше не хлопает, мальчишка остановился. Увы, сделанного не вернешь, а он на несколько секунд пренебрег въевшимися, как мне казалось, под кожу правилами маскировки и самосохранения. Раздраженный Питер двинул локтем, и раздалось негромкое «ш-ш-ш!»: Себастьян задохнулся и, обхватив себя руками, сложился пополам. Выпрямиться ему удалось лишь через несколько минут, тогда и послышалось приглушенное рычание Питера: «Ты, дебил! У него две колоды! Тоже мне фокус!».

Этот коротенький эпизод поведал о многом: целую историю об эмоциональном подавлении и вошедшей в систему грубости. Может показаться, банальному тычку под ребра придается несоизмеримо большое значение, но я сам младший брат, так что подобная муштра мне знакома. А еще я знал об имениннике нечто, о чем его гости даже не догадывались.

Я быстренько привел в порядок свои мысли. Злиться совершенно ни к чему. До перерыва на холодное пиво еще минут двадцать. Про запас имелся классный фокус, который я планировал. показать в заключительной части, но какого черта! Живем-то только раз, как, несмотря на доказательства обратного, продолжают говорить люди.

Я расправил плечи, вытянул руки в стороны, разгладил манжеты – получилась пантомима под названием «Подготовка к следующему номеру», нужная главным образом для того, чтобы отвести стрелы от Себастьяна. Вышло удачно: взгляды присутствующих повернулись ко мне.

– Смотрите внимательно! – велел я и, достав из чемодана новый реквизит, поставил его на стол. – Обычная коробка от сухого завтрака. Вы такое едите? Я тоже нет! Однажды попробовал, так меня чуть мультяшный тигр не загрыз! – На лицах двадцати стоящих передо мной мальчишек пи капли сострадания. – В этой коробке ничего особенного: ни фальшивых стенок, ни двойного дна… – Я крутил ее и так, и эдак, щелкнул большим пальцем, чтобы получилось характерное звонкое «бом!», а потом открыл перед Питером, предлагая заглянуть внутрь. Тот закатил глаза, не в силах поверить, что его просят участвовать в таком балагане, а потом махнул рукой: пустая, мол, пустая, только отстань.