Терри Брукс - Стражи Волшебного мира

Она бросила на него взгляд:

— Некоторые могут в этом сомневаться. Например, Грайанна Омсфорд, если бы она еще жива.

— Да, скорее всего, жива. В конце концов, она ведь была Ведьмой Ильзе.

— После этого она также была Ард Рис нашего ордена и спасла всех нас от тех самых людей, от которых, как ты считаешь, нам больше не нужно защищаться. — Аффен вздохнула. — Послушай меня, вступающую в бессмысленный спор со своим любимым дядей. Сколько можно? Давай не будем ссориться. У меня есть работа и я намерена ее выполнить. Может быть, я ничего не найду. Но я буду в этом уверена, прежде чем вернуться в Паранор.

Ее дядя поднялся, кивая:

— Меньшего я и не ожидал от тебя. Ты пообедаешь снами завтра вечером? Ты хоть отведаешь нормальную еду. Кроме того, Джера и я скучаем по тебе.

Ее тетя и дядя жили в коттедже неподалеку от дворца, предпочитая отдалить свою личную жизнь от его работы в качестве члена Эльфийского Высшего Совета и советника своего брата. Насколько она могла помнить, они решили воздержаться от преимуществ, которыми могли пользоваться, как члены королевской семьи.

Стоя рядом с ним, она тепло улыбнулась:

— Конечно, я приду. Я тоже скучаю по вам. И обещаю, что на этот раз не забуду.

Он взял ее за руки:

— Кто бы что ни говорил, я горжусь той работой, которую ты делаешь вместе с орденом друидов. Я не считаю, что ты кого–то предала, приняв предложение учиться у них. Предательством было бы для тебя самой, если бы ты отказалась от их предложения. Однако, я скажу, что когда эта задача будет выполнена, может быть ты подумаешь о том, чтобы остаться в Арборлоне.

Он пожал ее руки, а затем развернулся и направился к лестнице со свечой в руке.

— Спокойной ночи, Афен. Поспи хоть немного.

Она наблюдала за ним до тех пор, пока свеча не исчезла из поля ее зрения, и снова села за стол. Порывшись под бумагами, где спрятала его, она вынула дневник.

Раскрыла его и вновь стала читать.

Произошло нечто ужасное, что меняет все. Он сказал мне, что ему приказали вернуться домой в Раджанкрофт к концу недели. Его срок службы наблюдателем закончился. Он хочет, чтобы я отправилась с ним. Он сказал, что это необходимо, если мы хотим быть вместе. Мой народ вряд ли сможет принять его, а его народ меня примет. Его клан дарклингов менее склонен к изоляции от других рас, а я стану его невестой и его народ примет меня, как свою. Когда я слушала его, меня охватила такая сильная паника от мысли покинуть Арборлон и эльфов, что я едва могла дышать. Я попросила его больше не говорить об этом; я сказала ему, что нам нужно найти другой способ.

Кажется, я знаю его не так хорош, как считала. Он самолюбивый и настойчивый, и отказался изменить свое мнение. Я должна отправиться с ним, говорит он мне. Это наш единственный шанс на счастье, наш единственный шанс построить свою жизнь. Мы не сможем продолжать тайно встречаться, даже если бы ему разрешили остаться. Кто–нибудь все равно это обнаружит. Он просто требует, чтобы мы действовали как можно скорее. Мне не стоит больше медлить. Я должна отправиться с ним.

К моему удивлению и ужасу, я обнаружила, что не могу с этим согласиться. Я хочу быть с ним, но я не могу покинуть свою дом и свой народ. Я так ему и сказала. Я умоляла его передумать. Я упрашивала его. Если мы не можем так часто быть вместе, то мы просто будем встречаться, когда сможем. Однако, когда я произнесла эти слова, то смогла определить по его выражению, что он отказывается это принять, и я поняла, что он никогда не будет доволен до тех пор, пока не заберет меня.

Что же мне делать? Я знаю, что потеряю его и этого не вынесу. Пожалуйста, пусть он образумится! Пусть он останется!

Я погибла. Я самое несчастное и жалкое существо на свете. Я предала всех своим глупым, эгоистичным поведением, и даже не могу представить, какую цену всем им придется заплатить.

Мой юноша ушел. Мой прекрасный, замечательный любовник покинул меня, а может и хуже. Я не знаю, что мне делать. Я решилась написать то, что случилось, чтобы постараться это понять. Но, наверное, я лишь пытаюсь отсрочить неизбежное признание, что, в конце концов, уже ничего нельзя сделать.

Сегодня мы встретились в последний раз. Я привела его к себе в комнату и уложила в свою кровать, и сказала ему те слова, которые, как я думала, я никогда не скажу. Я сказала ему, что никогда не смогу покинуть свой народ, и мы должны прекратить наши свидания и положить конец надеждам на будущую жизнь. В том, чего хотел он, я ему отказала. С тем, чего же хотела я, он никогда не согласится. Какой смысл продолжать то, что уже со всей очевидностью обречено?