Юрий Бурносов - Армагеддон. Книга 3. Подземелья Смерти

– Э, нет, Андрей Львович. Мидори и Атика пойдут с нами, – замотал головой Шибанов. – Это не обсуждается.

– Вот как, – усмехнулся Гумилев, отметив про себя, что Ростислав уже не оспаривал тот факт, что ему самому придется идти с Гумилевым. – А если я…

– Ты не понял, брат, – вмешался в разговор подошедший Джей-Ти, устрашающе вращая глазами. – Это наши женщины. Мы за них…

– Погоди, – остановил рэпера Шибанов. – Гумилев прекрасно все понимает. И у него есть две возможности: принять наше предложение – или отказаться. Тогда мы просто уйдем.

Андрей поднял руку, чтобы привычно поскрести подбородок – он всегда так делал в минуты задумчивости. Этот хоккеист, конечно же, был прав. И Андрей чувствовал, что Шибанов не отступится. Если попытаться настоять на своем, возможно, случится конфликт, а конфликты – это то, чего сейчас меньше всего хотелось.

Поэтому Андрей коротко кивнул и бросил:

– Добро. Будь по-вашему.

Грищенко и Решетников, напряженно вслушивающиеся в разговор, с облегчением опустили автоматы. Слегка расслабился и негр, добродушно оскалив белоснежные зубы.

Шибанов и Джей-Ти отошли в сторону.

– Здесь еще какая-то дверь! – крикнул Миллерс, который, оказывается, не только успевал присматривать за агентами ФБР, но и решил проверить пустую будку охраны, темнеющую в конце платформы.

Сами обезоруженные агенты о чем-то совещались, присев на корточки возле носилок с Лобачевским.

– Ну так посмотри, чего там! – отозвался Решетников.

Санич, устроившись прямо на полу и привалившись спиной к стене, уже не дремал, а возился со своим поврежденным титановым коленным суставом, пытаясь вернуть ему подвижность.

Гумилев направился к нему.

– Ну как дела? – спросил он преувеличенно бодрым голосом.

– Хреново дела, Андрей Львович, – виновато развел руками Санич. – Пуля перебила шарнир. Если зафиксировать ногу в выпрямленном положении, скотчем там или бинтами, то идти смогу, но еле-еле… Короче, отвоевался я, похоже.

– Это уж не тебе решать, – твердо произнес Гумилев.

– Двое «трехсотых» ? [11] – это перебор, – покачал головой Санич. – Вся группа погибнет…

– Андрей Львович, есть две проблемы, – сказал Решетников, подойдя вплотную к Гумилеву.

– Всего две? – невесело усмехнулся Гумилев.

– Во-первых, кого мы все-таки оставим в диспетчерской, чтобы включить питание? – начал Решетников, не обращая внимания на иронию Гумилева.

– А во-вторых?

– Оружие. Точнее, патроны. У нас их осталось слишком мало. Кто знает, что ждет группу в тоннеле? Полоумный доктор намекал на что-то такое…

– Первая проблема – считайте, что и не проблема вовсе, – вдруг улыбнулся Санич. Кряхтя, он поднялся, стараясь не опираться на искалеченную ногу. – Я останусь. Делов-то! Жратвы тут навалом, опасности никакой. Забаррикадируюсь в диспетчерской, попробую отремонтировать сустав, вдруг чего-то да получится… В электропоезде есть устройство связи со станцией, вы же видели пульт. Как только подадите сигнал, я включу питание.

А потом, когда все закончится, вы пришлете за мной вертушку.

Андрей сосредоточенно кивнул и молча пожал начальнику службы безопасности руку. Говорить он ничего не стал. Решетников скривился, но тоже промолчал.

Если с первой проблемой вопрос был решен, то как быть со второй, не знал никто. Гумилев велел всем собраться возле Санича, объявил о решении Олега остаться и попросил произвести подсчет боеприпасов. Люди принялись доставать патроны, гранаты, защелкали отсоединяемые магазины штурмовых винтовок.

Миллерс, возившийся в будке охраны, подошел последним. Он некоторое время наблюдал за тем, как идут подсчеты, а потом уверенно бухнул:

– Ни к чему это все…

– То есть? – не понял Решетников.

– Там дверь… – Миллерс мотнул головой в сторону будки. – На ней надпись… «Резервный склад вооружения». Скорее всего, это для группы охраны станции. Мне кажется, сможем открыть.

«Пока нам везет, – подумал Гумилев, следом за остальными устремляясь к будке. – Но бесплатный сыр бывает понятно где. И вообще, все слишком похоже на ловушку. Такую огромную подземную ловушку, в которой все эти люди, и я в том числе, окончим свои дни… Черт, какая дрянь лезет в голову!»

Дверь, железная, крашенная унылой оливковой краской, которую почему-то так любят в армиях всего мира, была заперта на два замка – электромагнитный и кодовый.

– «Кажется, сможем открыть…» И как мы это сможем открыть?! – уныло спросил Вессенберг и сам себе ответил: – Только взрывчаткой.