Роман Канушкин - Последний варяг

Карифа чуть не поперхнулся:

— Ты не сможешь на ней жениться по другой причине. — Он с сожалением поглядел на баранью ногу, от которой вынужден был оторваться, и посмотрел в лицо Авосю.

— По какой? — не понял юноша.

— Князь тебя убьёт, — всё так же, не отводя взора, ответил Карифа.

Авось помолчал и тяжело вздохнул:

— Я так виноват перед ней.

Карифа воззрился на него с изумлением:

— Ты что, вообще ничего не понимаешь?! Она выходит замуж за сына самого Рюрика.

— Но ведь я обещал…

— Интересных ты находишь избранниц, — усмехнулся купец. Парень явно не от мира сего, но нравился он Карифе, и всё тут. — За одну убьют варяги. За другую — хазары.

— Я их не искал, — печально отозвался Авось. А потом, чуть оживляясь, спросил: — Скажи, Карифа, неужели в одном сердце могут уживаться разные чувства к двум девушкам?! Разные, но очень сильные?

— Влюбчивый ты какой, — попробовал пошутить Карифа.

— Нет, правда, разные. Ради одной я… я хотел бы жить. А за другую — готов умереть.

Купец прокашлялся:

— Давай-ка лучше ешь. Доброе вино и хороший кусок мяса — лучшее лекарство от любовных ран.

— Не до еды мне, — махнул Авось. — Пойду лучше пройдусь.

Авось вышел на высокий берег Днепра, когда землю начали окутывать сумерки. Он посмотрел в одну сторону, в другую, повздыхал, и вот уже весёлый ветерок с реки растрепал ему волосы. Авось снова вздохнул и всё же улыбнулся. И тогда внимание юноши привлекла мелькнувшая у городских ворот фигура. Авось пригляделся — это был древлянский волхв Белогуб, и он спешил сейчас куда-то в сторону леса. Где-то далеко в лесу выли волки, но вряд ли они решатся подойти близко к городу.

— Куда это он на ночь глядя? — произнёс Авось, глядя на удаляющуюся фигуру. Он, решив проследить за волхвом, быстро добежал до городских ворот, но того уже и след простыл.

— Кто-нибудь сейчас покидал город? — спросил Авось у стражников на воротах. Те отрицательно покачали головами.

— Слишком он быстр для старика, — процедил Авось.

Потом один из стражников, разглядывая Авося с интересом, спросил:

— Это про тебя говорят, что ты одним выстрелом из греческого камнемёта развеял хазарскую конницу?

— А потом признался в любви хазарской принцессе? — словно делясь сплетней, спросил другой.

— Дурни вы, — отозвался Авось, — лучше б внимательней ворота стерегли.

— Говорим же, никто не выходил. В Киеве всё спокойно.

Авось вглядывался в кромку далёкого леса. Сумерки сгущались. И вдруг юноше показалось, что он различил между деревьями какую-то зловещую тень.

— Что-то зябко стало, — произнёс стражник, спрашивавший про хазарскую конницу. И все трое тревожно переглянулись. Авось продолжал смотреть в темноту, сгустившуюся в лесу, но уже больше ничего не увидел.

Логово волчьей стаи находилось на закрытой со всех сторон лесной поляне, посеребрённой луной. Сюда их привёл вожак, матёрый волк с рваным ухом, которому, несмотря на возраст, никто в стае всё ещё не решался бросить вызов.

Чужак появился внезапно. Это был огромный черный волк с белой пропалиной на голове. И такого громадного зверя, превосходившего размером медведя, волкам прежде видеть не доводилось. Волки оскалились — намерения чужака явно не были миролюбивыми. Вожак, припав к земле, не сводил глаз с пришельца. Стая приготовилась атаковать.

Вожак бросился на чужака первым. И схватка оказалась очень короткой. Пришелец, сбив вожака ударом мощной лапы, повалил волка на спину и перегрыз ему горло. Вожак захрипел, издыхая в конвульсиях. Чужак оторвался от своей жертвы и, оскалив страшную пасть, показал волкам свои клыки. Глаза его были непроницаемыми и налитыми кровью. И стая почувствовала, что перед нею зверь намного более хищный, чем все встреченные раньше. Волки начали, поскуливая, стелиться перед чужаком по земле. Теперь у стаи был новый вожак.

Ловец снов — башня на краю мира — глаза во тьме — грядущее дитя — чёрная лента

Принцесса Атех спала в священном месте, где обитал оракул, и над ней множеством воздушных змеев переплетался ловец снов. Эта невесомая, похожая на сеть конструкция была частью древнего ритуала. Множество магических рун было нанесено на легчайшие ленты.

Принцесса спала.

И вот ловец снов пришёл в движение. Словно ветер рождался внутри переплетённых лент и заставлял их трепыхаться, хотя воздух вокруг оставался неподвижным, а огоньки бесчисленных свечей горели ровно.