Роман Канушкин - Последний варяг

— И в моём сердце ты теперь затмила и вечернюю, и утреннюю зарю.

Поражённые этой немыслимой выходкой гридни Олега и воины Рас-Тархана, казалось, на миг потеряли дар речи. А юноша, решив подкрепить своё красноречие, коснулся ладонями сердца и вскинул руки.

Этого лошади принцессы Атех оказалось достаточно. Захрипев, она испуганно заржала и встала на дыбы. Принцесса вскрикнула и через миг уже очутилась на земле.

Галантный Авось с безудержностью самоубийцы бросился к наезднице, чтобы помочь ей подняться.

— Не смей касаться принцессы! — прокричал князь Олег.

Фарлаф Железная Башка застонал. Рас-Тархан коснулся своего меча в ножнах. Но было поздно. Быстрый и ловкий Авось уже протянул принцессе руки, поднимая её на ноги.

Принцесса вздрогнула. Никто не заметил, как молниеносно оказались натянутыми хазарские луки — воины ждали лишь кивка Рас-Тархана. Гридни тоже схватились за рукояти мечей, но Олег сделал отрицательный жест.

— Он мне уже начинал нравиться! — в отчаянии покачал головой Фарлаф.

Принцесса Атех пристально вгляделась в лицо юноши. И почему-то… не убрала своих рук. По крайней мере, не сразу. Какую-то долю секунды молодые люди, как заворожённые, смотрели друг на друга.

— Обычно чужеземцам за это полагается смерть, — промолвила Атех.

— Я не знал, — прошептал Авось, но продолжал удерживать ладони принцессы; не силой — её руки просто покоились в его, — но я ни о чём не жалею.

— Ты смел. Или безрассуден. Как твоё имя?

— Авось.

Принцесса Атех чуть повела плечами и мягко убрала свои руки, затем, успокаивая, коснулась своей лошади.

— Не бойся, Имар, — произнесла она, похлопывая кобылицу, и непонятно добавила: — Он не волк.

Снова посмотрела на юношу. Её ресницы задрожали. Спросила:

— У тебя есть мать? Или сестра?

— Моя матушка и сестра давно мертвы, — сказал Авось.

— Никто из незнакомцев не подходил ко мне так близко, — произнесла принцесса. — Ты бы даже не понял, за что умер.

— Нет! — вдруг твёрдо возразил Авось. — Я бы понял, что меня убили стрелы любви.

Принцесса усмехнулась, но тут же потупила взгляд. Снова усмехнулась. Сделала жест своей гвардии — и смертоносные стрелы скрылись в колчанах хазарских лучников.

— Мир меняется, — произнесла принцесса. — Божественного кагана несут на своих плечах храбрые варяжские воины. Отчаянно храбрый юноша чуть не обжёгся о кровь Вечерней Зари. Мир меняется, и с ним меняемся мы.

Принцесса Атех постояла, словно в замешательстве, потом, быстро обернувшись к Авосю, сказала:

— Твоя сестра жива. Я была в её снах. И в снах её ещё не рождённого сына.

И нижняя челюсть Авося, только что такого влюблённого, снова двинулась вниз. А принцесса Атех, садясь на коня, громко произнесла:

— Князь Олег! Мы благодарны тебе за этот день. Да пребудет мир между нашими народами.

Только тогда Рас-Тархан убрал руку с рукояти меча. И с облегчением улыбнулся князю Олегу. И такая же улыбка расцвела на лицах княжеских гридней. Инцидент был исчерпан.

Принцесса, уже более тихо, добавила:

— А я навсегда сохраню память об этом утре в своём сердце.

Она пришпорила лошадь и, не оборачиваясь, поскакала в степь. За ней двинулась хазарская гвардия.

Князь Олег подошёл к Авосю.

— Я смотрю, ты не ищешь лёгкой жизни, — сказал он.

Авось вскинул голову и пожал плечами:

— Князь, — он улыбнулся, скорее всего всё ещё пребывая рядом с принцессой, — я ведь сказал правду.

Князь рассмеялся:

— Ты даже не представляешь, какую твои дерзость и недомыслие оказали услугу! И хазарам, и нам. Мир уже установлен.

Теперь и гридни поглядывали на необычного юношу гораздо более дружески.

— Я же сказал: не зря он мне начал нравиться, — расхохотался Фарлаф.

Шад стоял на балконе своего дворца и смотрел на противоположный берег реки. Стоянка унгров опустела. На балконе появился жрец в чёрном капюшоне, тот, что пугал толпу на торгах.

— Унгры ушли, — проговорил жрец, — как и было обещано.

— Да, — согласился шад, — но лучше бы они остались.

— Волнения улеглись. — Жрец помолчал. — Но только потому, что готовятся к встрече кагана и принцессы Атех. Боюсь, толпа встретит их ликованием.

Шад усмехнулся.

— Вот что меня интересует, — заговорил он. — Не потерял ли каган, осквернённый чужим прикосновением, свою божественную сущность?

— Забудь, — жёстко возразил жрец. — Впервые за всю историю народа хазар Хыр-Ишвар не состоялся. Значит, такова воля судьбы. Значит, ты ошибся. Так говорят в городе.