Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

– Благодарю тебя, Хранн Всеблагой, за то, что согласен ты стать искренним судиею на этом славном ристалище, дабы не позволить пасть правому, поразив своим мечом неправого.

Герольд приложил сжатый кулак к сердцу, повернул коня и направил его к западному краю арены. Копыта месили влажный песок, а скакун рысью нес всадника все ближе к месту, где возвышались галереи почетного помоста для богатых и влиятельных вельмож, увешанные разноцветными драпировками и геральдическими щитами – именно там сейчас собрался весь гортенский двор. Это средоточие роскоши должно было пестреть и искриться буквально всем: красивыми коврами, шитыми подушками и магическими огнями разных цветов, но в осеннем утреннем мраке и серости оно смотрелось странным образом угрюмо и тоскливо. Даже струнный перебор лютен и арф казался каким-то неуместным для праздника, трагичным и рвущим душу.

Герольд проезжал мимо деревянного ограждения, из-за которого простые люди могли наблюдать за рыцарскими схватками и поединками. Массивные брусья были сплошь увиты плющом, что придавало ему сходство с живой изгородью в каком-нибудь древнем парке. Точно такой же барьер был возведен и по другую сторону арены. Глашатаи далеко окрест разнесли клич о предстоящем столичном турнире, и нынче к месту ристалища съехалось множество народу: как богатых рыцарей с семьями и целыми армиями слуг и пажей, так и простых обывателей, не менее страстно желающих поглазеть на ратную потеху. И никому здесь не мог помешать ни ветер, ни даже непрестанно накрапывающий мерзкий дождь. В День святого Терентия трубы громогласно оповещали о большом турнире самых доблестных и достойных рыцарей королевства, с зачинщиками и вызываемыми, но сперва должен был состояться судебный поединок между графом Ильдиаром де Нотом из Аланда и бароном Джоном Бремером из Теала. Огромная толпа собралась для того, чтобы посмотреть на рыцарские схватки, но еще больше народа явилось наблюдать именно этот бой. Зажиточные горожане, благородные господа, главы гильдий и маги спешили занять свои места – всех привлекало кровавое действо, которое должно было вскоре начаться.

Герольд пересек ристалище и направил коня в сторону красивых резных ворот – места въезда рыцарей на поле. На темных створках искусными мастерами были вырезаны сцены легендарных турниров. Вот лежал пронзенный тринадцатью мечами рыцарь, пришпиленный к земле, вот рядом с ним изображен паладинский конь в геральдической попоне, топчущий копытом голову какого-то воина, вот дамы, безутешно льющие слезы по своим избранникам, – некоторые из них в безумном горе бросались на мечи и кинжалы… Эти древние рисунки всегда казались герольду жуткими и пугающими, а сейчас – особенно. Хотя, быть может, виной всему эта осень, накинувшая свой хмурый полог на арену? Кто знает…

Всадник поднял забрало, снял с пояса рожок и затрубил в него, издавая звук, походящий на крик лани. Створки тут же разошлись, показался разноцветный рыцарский лагерь, украшенный множеством пестрых лент, шнуров, флажков, девизов и гербов, ткань шатров тяжелела от дождевой влаги. Стяги на шестах обвисли, как тряпки, сунутые в бочку с водой, отчего невозможно было разобрать ни одного символа. Все будущие герои турнира прятались у себя в шатрах, грелись у очагов, вкушали горячий завтрак, даже господские собаки жались под навесами, тоскливо высовывая носы из-за полога лишь для того, чтобы облаять очередного новоприбывшего в лагерь. Оруженосцы и пажи благородных рыцарей были облачены, согласно традициям турнира, в вычурные костюмы различных сказочных существ: эвивов, герретов и боргов [24], их обычно праздничные одеяния сейчас больше походили на какие-то шкуры чудовищ. Треклятая осень… Главный королевский герольд, он же наш всадник в шахматном облачении, справедливо полагал, что во втором рыцарском лагере, расположенном на противоположном конце поля, дела обстоят не лучше. Но все-таки это был турнир, и никакая погода не могла испортить настроение храбрым рыцарям, что сегодня выйдут на поле, дабы добыть себе доблесть и славу. И те, кто отвечал за проведение ристалища, изо всех сил старались соответствовать моменту – несмотря на слякоть и дождь, шли последние приготовления; под большим растянутым на копьях алым сукном с золотой бахромой выстроились трубачи и герольды в парадных одеяниях.

Лишь завидев своего предводителя, глашатаи отдали приказ, и музыканты грянули громогласный клич. Как только заиграли трубы, шум толпы постепенно затих. С восточного края поля, где виднелись шатры рыцарей, зачинщиков турнира, показались два всадника, направляющиеся к королевской галерее. Это были граф Ильдиар де Нот, облаченный в белые латы и глухой шлем, увенчанный двумя коваными птичьими крыльями, и рыцарь сэр Джеймс Доусон, его верный соратник и помощник во всех предприятиях. С противоположного конца ристалища (там располагались шатры рыцарей-вызываемых) из ворот под звуки труб им навстречу выехали барон Джон Бремер и его вассал, сэр Тарольд Логайнен, более известный, как Рыцарь Червленого Сердца. В центре поля, под статуей Хранна, будущие противники встретились и, обменявшись несколькими короткими фразами, направились к почетному помосту.