Олег Яковлев - Там, где фальшивые лица

«Не верь им, не верь… Кто, как не Мы, были хозяевами на этой земле, покуда не пришли злобные волчьи выкормыши, покуда этот Демон-Во-Плоти-Зверя не привел сюда свою стаю. Мало ему было хозяйничать у себя в Пламенной Бездне, он взалкал наших зеленых лугов и прохладных болот. Он был силен, намного сильнее самых могучих из Нас, но все же Мы не поддались безропотно его силе. Мы убивали его слуг, защищая себя, охраняя будущее Наших детей. Не верь им, что жалел он рабов своих, никогда ни один господин не жалеет низших. Тысячами бросал он их на растерзание Нам, желая поднять против Нас всех до последнего жителей этой земли. Нашей земли, нашей от глубоких древесных корней и самых первых болотных вод… Когда же он осознал, что Мы берем над ним верх на полях сражений, что не желают склоняться пред ним в безвольном раболепии те, что служили Нам, тогда проник он в град Наш обманом и ложью проклятой своей ударил Нас в самое сердце. Обрушил он стены Нашего Храма, и некому стало воздать жертвы Первому Змею, и прохладная тень его отвернулась от Нас. Все Наши воины пали, растоптанные сапогами волчьих легионов, но не суждено ему было сокрушить само сердце Змея, ибо не подвластно оно обману, и потомство Наше по-прежнему ждет в глубине болот, ждет, покуда не откроются двери… двери, залитые золотом…»

Риф замотал головой – наваждение не исчезало. Он уже воочию видел, как обернулась к нему статуя воина со змеями на шлеме, как сверлит его жуткий взгляд холодных, наполненных ядовитой злобой раскосых глаз из-под тяжелых каменных век. Губы статуи зашевелились, заставив кормчего отпрянуть назад – разум упорно отказывался верить в происходящее.

«Отпусти Нас, что тебе стоит… Это не твой народ, Джеральд Риф, не твоя земля, и война Наша никогда не станет твоей. Что тебе эти люди? Что для тебя их судьбы? Отпусти Нас, и Мы поможем тебе… Мы поможем. Скажи только слово – твои враги падут мертвыми. Нам это ничего не стоит, совсем ничего. Их жизни пойдут только на пользу, детеныши всегда голодны, тысячи лет Мы не можем их выкормить…»

– Эй, Рыжий Безумец, что с тобой? – Мор схватил Рифа за грудки и что было сил встряхнул. – Чуть ноги мне не отдавил, болван спятивший…

– Да плюнь ты на него, Берни, – раздался где-то впереди обрадованный голос Черного Глаза – казалось, ему наплевать на уродливые каменные фигуры по сторонам от главного прохода, да так оно и было на самом деле – они ведь всего лишь камень. – Давай скорее сюда, смотри, что я нашел! Чтоб мне на дно к утопленникам в одном исподнем, если это не то, что мы ищем!

Его факел все отдалялся, в то время как Джеральдов погас.

Мор, оттолкнув Рифа, поспешил вперед и вскоре скрылся за очередным каменным изваянием, оставив бывшего капитана один на один с окружающей тьмой и полными злости голосами, что яростно пытались в его голове перекричать друг друга.

– Нет! Нет! Нет!!! Наследие Волка есть священный долг наш, и завет его – хранить мир людей от нечисти, здесь погребенной. Не поддавайся их яду, капитан, не смей слушать шипение змей, заткни уши, избавься от их лжи и мерзости!

– Слушай Нас, слушай… Кто они такие, чтобы приказывать тебе, что слушать и во что верить? Они всегда были такими, и их потомки ничуть не лучше, чем те, кто впустил в свои души Волка много веков назад. Все так же считают они себя вправе указывать другим, что им делать и кому поклоняться. Они недостойны твоих помыслов, одни лишь Мы понимаем тебя и готовы помочь…

– Не верь им, ибо политы кровью людской их черные алтари, и злоба на род человеческий изрыгается вновь…

– На волчьих алтарях крови не меньше. А скольких из вас их братья сожгли на кострах, а скольких сжигают и по сей день прислужники Волка? Чем же Мы хуже тех, кто пытает каленым железом и выжигает в чужаках ересь расплавленным свинцом? Чем же Мы хуже тех, кто обращает в рабство души, в то время как Мы подчиняем лишь разум? И разве не заботились Мы о рабах своих, как о самом дорогом из того, что имели? И не лучше ли славить Нас, чем заживо гореть во славу лживых заветов?

– Торопись, они уже на пороге! Именем Волчьим! Не позволяй им…

– Решайся, Наши могилы осквернены, надежда гаснет, те, кто пришел с тобой, рыщут средь Наших тел… Думай скорее, пока еще можно успеть освободить Нас…

Кормчий обхватил руками голову и без сил опустился к подножию волчьей статуи. Его трясло и мутило – все тело била мелкая дрожь, а на лбу выступил ледяной пот. Спину пронизывал холод, исходящий от черного пьедестала.