Святослав Логинов - Медынское золото

Посольство повёл Атя, он уже у воглов бывал, о чём-то договаривался. С Атей – двадцать человек охотников и сорок наманских бедовух в подарок воглским бобылям. Каково-то придётся южным красоткам во время долгой зимней ночи? А всё лучше, чем тут с голоду помирать.

Всем девушкам выдали зимнюю одежду – из старья, но тёплую, а то у них своей нету. Хайе тоже досталась шубка, тётка Азёра со своего плеча дала.

Ризорх вышел проводить уходящих. Самолично всё оглядел, проверил, хотя люди бывалые и знают, куда идут. Возле Хайи остановился, поглядел с прищуром.

– Вот оно, девонька, как. Ты твердила, мол, выкуп за меня богатый дадут, а сама вместо выкупа идёшь. – Добыл откуда-то камень на цепочке, протянул Хайе. – На твоё приданое. Всё одно этот оберег никому, кроме тебя, сгодиться не может. Только ты смотри, зря им не раскачивай. Воглские колдуны нас не хуже, мигом прочухают, в чём здесь секрет.

Хайя поспешно схватила камень, спрятала на груди. Спасибо сказать не сочла нужным, а может быть, просто не знала таких слов.

Хайи не стало, и словно просветлело в жизни Скора. Теперь он мог хоть каждый час забегать к Лие, и по делу, и просто так. Никто не будет смотреть сумрачным взором, напоминая о том времени, когда невзрачный камешек на цепочке медленно превращал его в бессловесного слугу.

Ещё два дня быть Скору в разлуке с любимой, а там следующий раз очередь нести караул на засеках придёт зимой.

Хисам закончил своё рукоделие, хотел посвистать на пробу, но замер, не донеся свистульку до губ. Вроде бы никто слова не сказал, но все услыхали сигнал тревоги:

– Идут!

Поляна мгновенно опустела, каждый занял своё место, взяв под прицел тропу. В других-то местах конному, да и пешему не пройти, там прорубаться надо.

Вскоре на том конце появились пришельцы. Никто на свете не мог бы назвать эту группу войском. Всяческий сброд из опустошённых войной мест, но над их головами поднимался бунчук: пук конского волоса и орёл, некогда простиравший крылья над половиной мира. Давненько мрачная птица не залетала в лесные края.

Скор впился взглядом в идущих. Кто среди них маг? Кому посылать первую стрелу?

Впереди, тяжело ступая, идёт легионер. Ветеран, побывавший в десятках боёв и стычек. Лицо словно вырублено мечом… да так оно и есть – глубокий шрам располосовал щёку, навеки очертив жёсткий и хищный оскал. Серьёзный боец, но магом он быть не может, маги не служат в легионе рядовыми.

Мальчишка лет четырнадцати, худой и нелепый, шагает, двумя руками вцепившись в бунчук. Ажно светится изнутри от важности порученного дела, не понимая, что в отряде каждая пара рук на счету, а он хотя и считается взрослым, но ни в пяло, ни в мяло, ни в добрые люди не годится, вот и подставлен под выстрелы. Нет уж, пусть в паренька бьёт кто-нибудь другой.

Этот – ремесленник, руки и посейчас не отмыты от синей вайды. Женщина с ребёнком, уцепившимся за подол, ещё одна, с истовым взглядом замученного животного. Крестьянин, сгорбленный тяжёлой работой. Здесь или на унавоженных наманских огородах, земля всюду человека горбатит. Ещё какие-то люди, и у каждого ремесло впечаталось в руки, фигуру, выражение усталого лица. Ещё один солдат – плащ перепоясан гибким ремнём, через плечо узел с камнями. Пращник… они идут в бой первыми и первыми гибнут, а этот выжил, вопреки очевидности. Пастух в косматом плаще, его овцы давно отогнаны и сварились в котлах, а он держится поближе к лошадям. Лошадей три, на них навьючен какой-то скарб, и никто не сидит.

Кто же здесь маг, в кого стрелять первым, когда последует команда: «На раз! И!..»

А вдруг мага нет вообще и всё это один обман? Потокм и Анк быстро поймут, что здесь к чему, и кара будет скорой. В таких случаях нельзя оставлять в живых даже женщин и младенцев. Младенец в группе один, лет четырёх, даже не понять, мальчик или девочка. Устал, но идёт сам, держась за материнскую юбку. Случись недоброе, у кого поднимется рука прикончить малыша?

Идущие остановились. Скор скосил глаза и увидел, что над древесным завалом поднят беличий бунчук старого Потокма.

– Скор, тебе идти.

Для каждого человека рано или поздно наступает пора отвечать за весь народ. И неважно, что борода у Скора ещё толком не пробилась, а о седине и речи нет. Скор был на войне, прошёл Наман из конца в конец, торговый язык для него что родной. Кому, как не Скору, говорить перед последними номеями?

Положить лук, отстегнуть саблю, которой пусть и не мастерски, но научился действовать в бою. А теперь, безоружным, навстречу врагам. Легионер тоже делает несколько шагов навстречу. И мальчишечка с бунчуком выступает вперёд. Кто же здесь всё-таки маг, откуда последует смертельный удар?