Джон Толкиен - Возвращение государя

— Что, Сэм, не нравится тебе у нас? — произнес он с издевательской ухмылкой. — Ну конечно, ты же всегда был такой чувствительный. Я-то думал, ты с концами пропал, может, отчалил на одном из тех кораблей, о которых болтать любил. Которые все уплывают да уплывают… За каким рожном воротился? Впрочем, мы и тебя к делу приспособим, нынче в Хоббитании работенки на всех хватит.

— То-то и видно, — огрызнулся Сэм. — Кое-кто так заработался, что уже и руки помыть некогда. Но имей в виду, Охряк, с тебя причитается, а все ухмылочки да подначки к твоему должку припишутся. Столько набежит, что вовек будет не рассчитаться.

Охряк сплюнул через стену.

— Тоже мне, храбрец выискался, — проговорил он, презрительно скривившись. — Я Самому друг, руки у тебя коротки меня тронуть. Будешь язык распускать, он тебя так тронет, что мало не покажется.

— Хватит, Сэм, не стоит на дурака слова тратить, — вмешался Фродо. — Хочется верить, что таких, как он, среди хоббитов немного. Измена — вот что хуже всякого разора, какой здесь большуны учинили.

— Мало того, Охрячишка, что ты грязный наглец, — добавил Мерри, — так и вся твоя похвальба яйца выеденного не стоит. Мы как раз затем и пришли, чтобы подняться на Бугор да начальничка твоего драгоценного взашей вытурить. Громилы-то его уже свое получили.

У Тэда челюсть отвисла — в этот миг он заметил отряд вооруженных хоббитов, переходивший мост. Метнувшись к мельнице, Охряк забежал внутрь, выскочил с рогом и громко затрубил.

— Смотри не лопни, — рассмеялся Мерри. — У меня лучше выходит, вот послушай.

Он поднял серебряный рог, и над Бугром разнесся чистый, звонкий призыв. Из окрестных нор и неказистых домишек повысыпали хоббиты. Фродо и его спутников приветствовали радостными возгласами, многие похватали все, что могло сойти за оружие, и присоединились к ним. Ближе к вершине Фродо остановил отряд и в свой старый сад вошел, сопровождаемый лишь тремя друзьями. Впрочем, от сада осталось одно воспоминание: повсюду мусор, а чуть не впритык к окнам усадьбы, так, что туда и свет-то не попадал, понатыкали каких-то конурок. Сам Бебень выглядел заброшенным, входная дверь перекосилась, оборванная цепочка болталась снаружи, и в колокольчик было не позвонить. На стук никто не откликнулся, дверь толкнули, она подалась, и хоббиты вошли. Внутри было грязно и затхло. Похоже, там давно уже никто не жил.

— Куда запропал этот несчастный Лотто? — недоуменно пробормотал Мерри, когда друзья обыскали все комнаты и не нашли никого живого, кроме мышей и крыс. — Может, по лачугам пошарить?..

— Здесь даже хуже, чем в Мордоре, — сердито проворчал Сэм. — Стократ хуже, потому как это наш дом, и мы помним, каким он был раньше!

— Да, без Мордора не обошлось, — кивнул Фродо. — Хотя это грязное дело сотворил, пожалуй, Саруман. Он ведь только думал, будто сам по себе, а на деле всего-навсего исполнял чужую волю. То же относится и к недоумкам вроде Лотто.

— Пойдем отсюда! — сказал Мерри, с отвращением глядя по сторонам. — Знай я, каких бед Саруман натворит, затолкал бы свой кисет ему в глотку.

— Да уж, наверное… — послышался насмешливый голос. — Но ведь не затолкал же, и теперь я могу сказать всем вам: добро пожаловать!

На пороге стоял Саруман собственной персоной. С последней встречи он отъелся, пополнел и выглядел донельзя самодовольно. Глаза хитро и злобно поблескивали.

— Сыч! — вскричал Фродо, которому внезапно открылась истина.

— Он самый, — рассмеялся Саруман. — Я гляжу, ты уже обо мне наслышан. Так меня звали в Айсегарде, надо полагать, в знак особой привязанности. Но бьюсь об заклад, ты не чаял встретить меня здесь.

— Да уж, — признался Фродо, — хотя мог бы и догадаться. Предупреждал же Гэндальф, что на мелкие пакости ты еще способен.

— Очень даже способен, — откликнулся Саруман, — и не только на мелкие. Ох и насмешили же вы меня, коротышки, когда все из себя такие важные да довольные ехали мимо, затесавшись в компанию великих мира сего. Думали небось, что со всем дурным покончено; вернетесь в свою страну и будете отдыхать да жизни радоваться. Конечно, это Саруманов дом можно порушить, Сарумана можно на улицу выставить, а вас никто тронуть не смей! На Гэндальфа надеялись, что он вас в обиду не даст.

Саруман снова расхохотался.

— Как бы не так! Вы свое дело сделали, и теперь ему на вас наплевать, таков уж его обычай. Зато я решил: раз вы такие олухи, что таскаетесь за ним окольными путями, вам следует преподать хороший урок. Что посеете, то и пожнете; вот так-то, малыши. Будь у меня малость побольше времени и людей, урок получился бы на славу, но я и без того немало успел. Вам жизни не хватит, чтобы все исправить, а мне будет что вспомнить.