Одно телевизионное интервью показывали особенно часто, а уж когда его выложили в Интернет... Кажется, его посмотрели все до единого человека. Там в ролике я сижу между Дойлом и Холодом, оба они в деловых костюмах, а я в платье от хорошего портного, и фигура у меня пока еще не изменилась. Я держу Холода за руку, а Дойл просто сидит рядом: он чувствует себя куда свободней Холода, который так и не переборол пока страх перед публикой.
Репортерша спрашивает:
– Капитан Дойл, правда ли, что вы отказались стать королем Неблагого двора ради спасения жизни лейтенанта Холода?
Дойл даже бровью не повел, просто кивнул и сказал:
– Да.
– Вы отказались от трона ради друга?
– Да.
– Вот это дружба! – воскликнула репортерша.
– Холод больше тысячи лет был моей правой рукой.
– Кое-кто утверждает, что лейтенант Холод вам не просто друг, капитан.
– Тысячелетняя дружба – конечно, не просто дружба.
Можно было бы подумать, что репортерша заинтересуется событиями этой тысячи лет, но ее волновало другое.
– Говорят, что вы отказались от трона, потому что любите Холода.
Но Дойл не понял намека. И сказал с полной искренностью:
– Конечно, я его люблю. Мы друзья.
Тут репортерша повернулась ко мне.
– Мередит, а как вы относитесь к чувствам, которые связывают Дойла и Холода?
Я взяла Дойла за руку. Теперь я держала за руки их обоих.
– Так гораздо проще спать в одной кровати.
Это было чересчур откровенно для настойчивой дамы, но она быстро пришла в себя.
– Холод, как вы относитесь к поступку ваших друзей? Рады ли вы, что они отказались от трона, чтобы спасти вас?
Камера перешла на ближний план – отразивший надменную маску, за которой Холод всегда прятал нервозность. Но никакой оператор не мог бы показать Холода иначе, как сногсшибательным красавцем.
– Если бы я мог, я бы сказал им меня не спасать.
– Вы предпочли бы умереть?
– Я полагал, что Мередит хочет царствовать, а лучшего короля, чем Дойл, невозможно представить.
– С тех пор прошло несколько недель. Изменились ли ваши чувства? Рады ли вы, что они пошли на эту жертву?
Он повернулся к нам, а камера отъехала и показала наши ответные взгляды. Все лица просветлели, и даже мужчины улыбались.
– Да, я рад.
– А как относится к своему решению Мередит, принцесса, которая никогда не станет королевой?
– Чем дальше, тем лучше, – сказала я.
– Никаких сожалений?
Я подняла вверх наши соединенные руки и спросила:
– А вы бы жалели, если бы эти двое каждый день ждали вас домой?
Она рассмеялась и не смогла возразить.
Наше интервью привлекло большое внимание, особенно те реплики, которые касались отношений между мужчинами. Но нас это не волновало. А если слухи нас не беспокоят, то что в них вреда?
Люди поражались тому, что мы отказались от трона ради любви. Мильтон сказал когда-то: «Лучше царствовать в аду, чем прислуживать на небесах». А я скажу так: пусть и ад, и небеса обходятся без нас.
Я засыпаю, согретая теплом их тел. Просыпаясь среди ночи, я слышу их дыхание. Я видела их лица в кабинете врача – лица всех шестерых, – когда мы слушали сердцебиение наших малышей, быстрое-быстрое, как у испуганной птички. Я видела их лица, когда мы смотрели, как на мониторе двигаются и мелькают тени, и когда обнаружили, что одна из теней – без сомнения, мальчик. Теперь они выбирают имена, и я наслаждаюсь нашим общим счастьем.
Той репортерше надо было задать другой вопрос: как бы мы себя чувствовали, если бы не стали спасать Холода и заняли трон. Мы уже думали, что потеряли Холода, и оказалось, что ни трон, ни корона, ни власть, ни дары Богини не заставили нас о нем позабыть. Мы испытали горечь его потери и знали, что это такое. Но ни я, ни Дойл никогда не правили никакой страной. Нельзя страдать по тому, чего никогда не имел, зато страдание от потери любимого может длиться вечно.
Я никого не хочу терять. Ныне и присно, и во веки веков.
Я принцесса Мередит Ник-Эссус, и я добралась наконец до счастливого конца своей сказки – здесь, в Городе Ангелов, на берегу Западного моря. Волшебная страна оказывается порой там, где ты ее поместишь.
В шотландской мифологии – обитающий в реках и озерах водяной дух. Обычно является людям в образе коня, завлекает покататься на себе и уносит в воду.
В шотландской мифологии – злобный водяной дух. Чаще всего является людям в образе коня, но может являться в образе птицы или прекрасного юноши. От келпи отличается тем, что может жить и в морях, а не только в пресной воде. Кроме того, эх-ушге более злобны, чем келпи. Келпи может ограничиться тем, что вымочит седока до нитки, эх-ушге уносит человека, чтобы его сожрать (при этом оставляет печенку или другие потроха, которые потом всплывают на поверхность). Шкура у эх-ушге клейкая, и человек не может слезть с коня, если на него сел. Говорят еще, что эх-ушге любит полакомиться крестьянским скотом.
Читать дальше