Юрий Ижевчанин - Первая колония

Проводник нашелся, и Тлирангогашт, вспомнив действия отца по крови в огненном сражении с Ляном Жугэ, лично повел отряд конников в тыл врага. За ними двинулась пехота, а часть ее осталась по другую сторону перевала под началом княжича Тикотона, побратима принца, с наказом ударить, как только ссарацастрцы начнут уходить. Конники наскочили на ничего не ожидавший разъезд, рутинно патрулировавший дорогу, по которой должны были доставить провиант, и захватили обоз, шедший к защитникам. Кое-кому дали убежать на перевал. С перевала помчались горцы отбивать обоз и уничтожать наглых союзников, влезших в тыл. Первый натиск отбили конники, второй уже конники вместе с пехотой, а затем все войско горцев стало разбегаться, а остатки его сдались: с фронта на них шла вторая группа пехоты, немедленно выбившая слабый заслон с перевала и теперь настигавшая горцев.

На два дня раньше другой из перевалов стали громить из катапульт, в день вылазки Тлирангогашта подбавили греческого огня а затем пошли на штурм под руководством Линтиронта Логимского. Вторая группа тоже откатилась, и третьей осталось лишь спешно отступить со своего перевала, чтобы не быть отрезанной и принужденной к гибели или позорной сдаче.

После этого основная часть армии царя царей рассеялась по своим уделам. И принц подступил к столице.

Вьентяну был предъявлен ультиматум: три дня на размышление, чтобы сдаться. В случае сдачи всю казну нужно отдать, все имущество поступает на три дня в распоряжение победителей, но жизнь, свободу и недвижимое имущество все жители сохранят, кроме сотни женщин, которые будут иметь право забрать победители. А иначе всех ждет смерть или рабство. На глазах у столицы начали собирать осадные орудия, еще несколько сумели доставить через перевалы в разобранном виде.

Через три дня столица не сдалась, но затеяла переговоры, стремясь хоть чуть-чуть смягчить условия сдачи. Тогда в город полетели первые огненные снаряды, и на следующий день послы столицы подползли на коленях с веревками на шее, моля принца повесить их за упрямство и промедление, но пощадить город. Принц, уже немного освоившийся с агашскими нравами, собственноручно прошелся по их спинам плетью, после чего простил и принял сдачу на заранее высказанных условиях, причем сотню девственниц и красавиц, достающихся победителям в собственность, разрешил отобрать самим жителям города, предупредив, что, если будут утаиваться самые красивые, то он заберет по своему выбору еще сотню. Правитель города нижайше попросил Тлирангогашта принять свою дочь в наложницы, а самую красивую из его жен в служанки, и пришлось на это согласиться.

Барон Таррисань на границе степи подвергал тораканов ужасам той войны, которую они привыкли вести сами. Он набегал на их стойбища, угонял скот, слуг, рабов, женщин, детей. А крестьяне просто перебегали к нему либо присоединялись к его отряду. Обессилевшие тораканы ответить как следует не могли, тем более, что у них начались внутренние раздоры.

Партия мира становилась постепенно все более сильной. Дополнительными аргументами для нее стало то, что соседи, пока еще не начиная полномасштабной войны, активизировали свои набеги. Единичные набеги ватаг молодежи были в обычае у степняков, такие инциденты обычно решались затем ответным набегом и личной встречей ханов. Но сейчас сил на ответные набеги практически не было, и соседи начинали все более наглеть. Скоро тораканов начнут терзать со всех сторон и просто порвут на клочки.

Но сторонники войны просто не слушали никаких резонов. Они кричали, что на них долг крови, что не может быть, чтобы горожане долго продержались против степняков, а трусость стариков, желающих мира, мешает победить. Они вспоминали подлое нападение старков на отпущенных пленных, кастрированных беков. Их еще больше возмущал уход крестьян, но обходиться с оставшимися крестьянами лучше они не желали. Начались стычки между сторонниками двух партий и кровная месть внутри племени. Старейшины со всего племени сочли за благо поставить батыров лицом к лицу, заставить их поклясться в том, что ни у кого нет долга крови по отношению к своим соплеменникам, а кто восстанет против этого, станет кровником всех батыров племени. Из-за раздоров долго не могли собрать курултай и поднять нового хана.

Но курултай начался с драки, в результате которой сторонники войны, пользуясь своей физической силой (в основном это были молодые батыры) просто выгнали с курултая всех сторонников мира и подняли своего хана. После этого все оставшиеся напились кумыса и араки, как полагалось по обычаю, и легли спать. Храбрости у военной партии было много, да ума мало.