Юрий Ижевчанин - Первая колония

Ведь стать матерью наследника престола, а затем царя — какая участь может быть выше для женщины таких народов?

— Ты еще не готова. Вот когда ты заплачешь у меня на груди, а я тебя обниму и защищу от всего жестокого мира, вот тогда ты сможешь раскрыться для меня и зачать прекрасного ребенка. А недоноска от себя я не желаю.

— А разве можно у тебя на груди заплакать? Ты не побьешь меня и не прогонишь к этим ужасным солдатам? — удивленно спросила девушка, на глазах которой уже появились слезы.

— А что же тебе еще делать после такого страшного дня? И где ты еще сможешь поплакать под защитой от всех опасностей? — рассмеялся юноша и привлек к себе еще приблизившуюся и уже готовую броситься в его объятия девушку.

Шакитот разрыдалась, припав к его груди, и, вспомнив наставления охранницы, обвила ногами его бедра. А принц не спешил начать соитие. Он стал ее утешать, гладить, затем легонько целовать сначала в соленые от слез глаза, затем в щеки, затем в грудь, и девушка, рыдая, все теснее прижималась к нему, пока не слилась с ним естественно.

Против всех ее ожиданий, она не ощутила боли, которой ее пугали, поскольку легонькая боль от нарушенной девственности была смыта захватившим ее желанием как можно сильнее слиться со своим господином и защитником, с покровителем, с тем, рядом с которым она оживала душой. Так что ночь оказалась отнюдь не худшей в жизни обоих. Конечно, то, что чувствовала Шакитот, была не любовь, а благодарность, смешанная со страхом перед всем тем, что творилось снаружи и желанием укрыться в надежных и сильных объятиях от всего этого ужаса. Но этого вполне хватило для того, чтобы испытать полное наслаждение от соития. Она перестала плакать и стала отвечать на поцелуи мужа все страстнее и страстнее, пока сама не впилась ему в губы и не приняла его семя как раз в такой момент, когда это благоприятнее всего для зачатия богатыря или красавицы.

После разъединения Шакитот, опять плача, стала ласкать и целовать принца, а затем уснула у него на груди. Утром она вновь расплакалась, когда принц стал уходить, а ей охранницы принесли одежды из дорогой ткани и велели переходить в шатер, где собирается гарем принца.

Царь царей получил ожидаемые вести о прибытии агашского войска раньше, чем рассчитывал, и не с той стороны. Получается, что он оставил все государство без защиты. А ведь даже осадные орудия были пока не готовы. Войско Ссарацастра пошло еще на один отчаянный штурм и вновь откатилось. Правда, один убитый гражданин среди старков все-таки оказался: в вылазке, где старки уничтожили все наспех подготовленные осадные орудия, без потерь обойтись не удалось.

Урсу очень хотелось самому возглавить вылазку, но нельзя было бросать общее командование, и он смотрел на действия отряда Краторуса с надвратной башни крепости.

А на следующий день большинство ссарацастрцев стало уходить. Урс уже знал, что флот вышел в поход, но все-таки побоялся хитрости горцев и сразу вперед не двинулся, выслав лишь легкие разведывательные отряды. А через два дня он уже помчался в рейд на деревню Долины Кувшинов, выбрав не самую ближнюю, куда, судя по всему, отступил заслон и где ему готовили теплый прием, а другую, подальше. Заслон действительно вылез из деревни, но в бой вступить не решился, построившись и прикрывая деревню, но не мешая Урсу двигаться дальше на добычу. На обратном пути заслон повел себя точно так же, только пара джигитов подскакали, требуя поединка, но получили вместо него стрелы. Их коней забрали, и, не обращая внимания на ругательства со стороны ссарацастрцев, обвинявших старков в трусости, спокойно прошли мимо них, везя добычу и угоняя пленных.

Будучи уверены, что старки в этот вечер перепьются, ссарацастрцы ночью попытались напасть на крепость и отбить пленных, но, поняв, что врасплох застать не удалось, откатились, оставив несколько трупов, несколько раненых и несколько невезучих, которые не успели вовремя сбежать и теперь становились рабами.

Такими вылазками Урс пробавлялся пару месяцев. Были и более серьезные дела. В частности, ему удалось сильно пощипать дружину царя Кратавело, которая возвращалась из очередного набега и напоролась на идущего в очередной набег Урса. Словом, на партизанскую войну ссарацастрцев Урс ответил спецназовской войной на разграбление и разорение. Опыт Желтых и войны с шжи ему очень и очень пригодились.

Когда Тлиринташат Лангиштский явился к Атару, никаких сложностей с принятием в союз не возникло. Но он сказал несколько слов, которые насторожили царя.