Лара Эдриан - Полночные узы

— Позвольте, — сказала Тесс, подходя к кровати Данте, заставляя всех расступиться. По глазам женщин Тесс видела: они понимают, что она сейчас чувствует. — Позвольте мне помочь ему… пожалуйста.

Тесс провела рукой по щеке Данте, все свое внимание сосредоточив на его ожогах, пальцы осторожно скользили по обнаженной груди, на которой изумительной красоты дермаглифы горели неестественно красным цветом и пузырились. Тесс осторожно прикладывала к ожогам руки, вытягивая жар и боль.

— Господи, — прошептал у нее за спиной кто-то из воинов, — она его лечит.

Удивление и надежда звучали в приглушенных голосах воинов и женщин — тех, кто стал для Данте семьей. Тесс чувствовала тепло их любви и на себе, но сейчас она не могла выразить им благодарность, все ее внимание было сосредоточено на Данте — он должен выжить.

Тесс наклонилась и поцеловала его в приоткрытые губы, чуть оцарапалась об острые клыки, но приняла это как нечто естественное. Она любила его таким, каким он был, и очень хотела сказать ему об этом.

Данте возвращался к жизни. Ожоги воина казались смертельными, но чудесный дар его подруги победил смерть. Чейз, как и все, был удивлен способностями Тесс и ее преданностью Данте. Она не отходила от него ни на секунду, как и он от нее, когда она впервые попала в бункер, практически досуха выпитая Отверженными.

Все единодушно согласились, что они отличная пара: каждый сам по себе сильная и независимая личность, а вместе они будут единым нерушимым целым.

Тревоги дня понемногу улеглись, к вечеру в бункере воцарился покой, и Чейз стал думать о доме. Его тревоги оставались с ним, дорога, ожидавшая его, вела во мрак и неизвестность. Совсем недавно будущее казалось ему четким и ясным, он знал, кто он и… с кем.

Сейчас он ни в чем не был уверен.

Чейз попрощался с обитателями бункера, покинул мир воинов и направился в свой. Чейз позаимствовал машину в гараже Ордена, но не знал, куда и зачем ему ехать.

Мог ли он теперь называть Темную Гавань своим домом?

За те несколько дней и ночей, что он провел в обществе воинов, его органы чувств обострились, кобура с девятимиллиметровой «береттой» и ремни с кинжалами стали привычной тяжестью на теле. Разве мог он теперь вернуться к размеренной жизни, которую вел прежде?

И Элиза?

Чейз больше не мог так мучиться — безумно желать женщину, обладать которой ему не суждено. Он должен сказать ей о своей любви, и пусть будет что будет. Она обязана все узнать. Чейз не тешил себя иллюзией, что Элиза ответит на его чувства. Честно признаться, он ни на что не надеялся. Он знал только одно: у него началась новая жизнь.

С легким сердцем Чейз свернул на дорогу, ведущую к воротам Темной Гавани. Все должно измениться. Он не знал, какие это будут перемены, но чувствовал, что в его жизни наступил переломный момент. Он проехал по усыпанной гравием дорожке и остановился у входа в Темную Гавань.

В спальне и гостиной Элизы горел свет. Она не спала, возможно, волновалась, ждала его возвращения с последними новостями из бункера.

Чейз заглушил мотор, открыл дверцу машины, но едва его ботинок коснулся земли, как Чейз почувствовал, что поблизости кто-то есть. Он вылез из машины и потоптался на месте, предусмотрительно расстегнув пуговицы бушлата. Чейз обвел взглядом все темные углы в поисках врага, его слух обострился, улавливая малейший звук: шорох голых ветвей, потревоженных осенним ветром, джазовая композиция, которую любила Элиза…

И чье-то хриплое дыхание где-то совсем близко за спиной хрустнул гравий, Чейз сжал рукоятку «беретты» и повернул голову.

Кэмден.

Его появление поразило Чейза, как удар в живот. Племянник выглядел еще хуже, чем в их последнюю встречу, хотя это казалось невозможным. Одежда и лицо в засохших пятнах крови — свидетельства недавних убийств, которые не удовлетворили его ненасытной жажды. Кэмден начал быстро приближаться, с обнаженных клыков капала слюна, он не сводил с Чейза кровожадного взгляда, болезнь окончательно овладела его разумом и телом. Когда они столкнулись в квартире Салливана, сознание Кэмдена оказалось закрытым для Чейза, что бы он ни говорил, он не смог пробудить в племяннике хотя бы искру здравого смысла. Но сейчас Кэмден был непредсказуем и опасен, как одичавшая собака.

С состраданием Чейз смотрел на племянника, ставшего Отверженным, он чувствовал за собой вину, что не сумел вовремя найти и спасти его.

— Прости, Кэм, этого несчастья не должно было случиться. — Под прикрытием бушлата он осторожно взвел курок. — Окажись я на твоем месте, клянусь…