Токацин - Зелёный рассвет

— Удачи в Норах, и берегитесь излучения! — кивнул и сармат, возвращаясь к экрану. Речник вышел со станции и полной грудью вдохнул воздух Реки. Бывает же! Сарматы бессильны там, куда должен идти Речник. А что, несколько Чёрных Речников тем и прославились, что истребляли чудовищ, ползущих из Змеиных Нор. Такая груда лучистых веществ не могла не породить тысячи опасных тварей! Фрисс, конечно, не Ойга и не эти герои… но Халану всё равно. Как бы Речнику не пришлось туда лететь…

Никто не тронул его корабль, даже не отвязал его от трубы. Компания с дозиметром ушла уже далеко вниз по Реке, больше вокруг никого не было. Фрисс поднял хиндиксу в воздух и полетел к пещерам жителей. Ему вдруг очень захотелось поесть. Может, у них найдётся кусок Листовика, пойманного осенью?

На участке повыше "Флана" причал был, целых десять каменных колец для гостевых кораблей, не считая кольца у каждой пещеры. И Фрисс с радостью увидел у одной из пещер корабль с красным флагом, таким же, как у него. Здесь гостил Речник Найгис, хороший знакомый ещё по Островам… и по закрытию "Флана". Поэтому Фриссгейн сразу направился в эту пещеру — и не прогадал. Найгис был там, хозяева возражать не стали, еда нашлась. Найгис похвастался, что этой весной сарматы уследили за утечками — во время половодья что-то засветилось у берега, но на третий день перестало. Но рыбу весной никто не ловил — дураков нет!

— Хранилище, значит… Э-хе-хе. А я гадал, что у них скрежетало на днях под фундаментом? Даже вся эта махина перекосилась. Боялся, что поломается что-нибудь. Но нет, выпрямилась обратно. Скрежетало, лязгало, искры летели веером. Наверное, прорубали ещё туннель — чтобы все отходы поместились, — покивал головой Найгис. — А у тебя, я смотрю, пропуск в Старый Город?

— Ага. Хотел заглянуть, а теперь сомневаюсь что-то. Сразу и Город, и хранилище — так и засветиться к осени можно, — солидно рассудил Фрисс и налил себе хумики из кувшина, который хозяева усердно пытались спрятать.

— Ну, в скафандре-то не засветишься! Вот у меня нет защиты, а я уже был там два раза. Придётся ещё раз сходить, неладно там.

— А там-то что? Крысы одолевают? — удивился Фрисс и налил Найгису той же хумики.

— Не то что крысы… Даже Фойста видели, уползающего к Реке. Весь в ожогах, местами до костей, а ведь Фойстам никакие лучи не вредят… Ну, я живым его не видел. И крысы с такими же ранами. И вспышки, уже которую ночь… пожалуй, с тех пор, как "Флан" перестал падать на бок, там по ночам и полыхает. Гореть не горит, нечему там гореть, но что такое — не понимаю, — Найгис пожал плечами. — Странные дела! Налей ещё чуток…

— Интересно тут у вас — станции, развалины, излучения, — вздохнул Фрисс и выполнил просьбу. — Уговорил. Посмотрю на ваши вспышки, а к ночи вернусь. Кому там корабль оставить можно?

— И что, крысы вас не беспокоят? — не без удивления спросил Фрисс у Тенсена. Тенсен из рода Повилики, деловитый наринекс, чей камышовый дом стоял на Левом Берегу, только усмехнулся.

— Крысы, конечно, не еда, но и не ужасная угроза. А вот с Сидженом не шути. Лучи слов не понимают и оружия не боятся!

— Рад за вас. Ну что, до ночи летай на моей хиндиксе, а утром я её заберу, — предупредил Фрисс. Он в самом деле был рад — и тому, что жители помнят об опасности Сиджена (ох и намучались, когда им это втолковывали!), и тому, что хитрые и злые Крысы Моджиса ещё их всех не съели. Откуда взялась такая порода крыс, и были ли они крысами, а не порождением ирренция, сказать трудно. Зато наверняка можно сказать, что Старый Город — их вотчина и рассадник, там они вырастают до размеров волка и отращивают стальные зубы и костяную броню. Как с ними управлялись прежние жители Города, ни один мудрец не знает! Хватало же у них отваги жить рядом с Крысами Моджиса!

Ну а тем, кто сейчас живёт у Старого Города, сами боги велели быть отважными. Тенсен Повилика перебил достаточно крыс, чтобы считать их тварями опасными, но не ужасающими. И он был другом Речника Найгиса. Но даже он удивился, что у Фрисса есть скафандр, и внимательно смотрел, как Речник в эту защиту влезает. Плотный и очень прочный материал назывался "скирлин" — так говорил Халан — и мог выдержать укус крупной крысы, но не удар меча. Фрисс надел перевязь с мечами поверх скафандра, затянул на ногах плетёную из травы обувку — такие плетёнки надевали на ноги те, кто боялся попортить сапоги о россыпи ирренция — и, помедлив, снял свой шлем и надел сарматский, особой полосой скирлина скрепив его со скафандром. Внутри было, пожалуй, слишком тепло и душно. Речник вспомнил, что сарматы часто ходят без шлемов, и ничуть этому не удивился. Через некоторое время он привык, наловчился дышать и смотреть сквозь прозрачную полосу на глазах, и тогда уже направился к Городу.