Виктор Ночкин - Эромахия. Демоны Игмора

Вокруг певца стали собираться люди. Как всегда в подобных случаях, столпившиеся зеваки привлекали внимание прохожих, и чем больше людей останавливались вокруг лютниста, тем скорее к ним присоединялись новые слушатели.

В круг шагнула Ласса, улыбнулась, повела тонким плечиком — и пошла в пляс. Девочка сразу уловила ритм, ее прыжки и смешные неуклюжие пируэты удивительно попадали в лад с аккордами Ридриха — такими же неумелыми. Несколько человек принялись хлопать в такт.

Слушатели развеселились — восторг вызывала и песенка, и смешной танец крошечной плясуньи. Люди смеялись, орали, притопывали, хлопали себя по ляжкам и толкали соседей локтями. Наверняка в толпе орудовали воришки, и кое-кто лишился кошелька…

Последние слова толпа встретила неистовым хохотом и одобрительными воплями — мергенцам песенка пришлась по душе. Ридрих, ухмыляясь, поклонился, снял шляпу, вручил девочке и тихонько подтолкнул. Ласса с широкой улыбкой двинулась по кругу, в шляпу щедро посыпались медяки. Кто бросал плясунье мелкие монеты, кто — яблоки. Девочка возвратилась к Ридриху, с трудом удерживая шляпу, наполненную медяками и фруктами. Толпа зашумела, требуя новых песен. Ридрих запел еще, потом еще. Ианна протолкалась к ним, Ридрих отдал вдове кошель — тяжелый. Ars alit artificem. [85] Искусство кормит творца ( лат .). Ласса не могла остановиться, приплясывала, мчалась по кругу, даже без музыки. Зрители смеялись, хлопали в ладоши. Вокруг были только счастливые лица.

Песни закончились, Ридрих стал исполнять заново весь репертуар, начиная с «Монаха и цыганки». Вдова сходила в торговые ряды, возвратилась с кувшином пива, певец промочил горло — все кругом орали, требуя продолжения. Однако платили теперь с каждым разом все меньше и меньше, многие уже бросили в шляпу все, что могли себе позволить, но не уходили. В конце концов Ридрих развел руками — мол, устал, всё…

Люди стали разбредаться, несколько человек подошли — похлопать по плечу, поблагодарить. Звали приходить снова и снова, мол, они будут торговать и завтра, хорошо бы послушать еще веселых песенок.

Когда последние слушатели разбрелись, Ианна прижалась к Ридрихову плечу и спросила:

— Помнишь, ты сказал, что можешь кого-нибудь ограбить, если выйдут деньги?

— Да, я не отказываюсь, — ухмыльнулся Эрлайл. — Пение не главный мой талант. С мечом у меня выходит лучше, чем с лютней, клянусь.

— Верно, играл ты отвратительно… И эти ужасные куплеты… «Мешок дерьма»… — Ианна сморщила нос и отобрала лютню.

Ридрих развел руками:

— Qualis avis, talis cantus. [86] Какова птица, таково и пение ( лат .). Зато всем нравится.

— Ты рискуешь. Не забудь, теперь в Мергене правит епископ. На тебя непременно донесут.

— Кто?

— Мир не без добрых людей. Всегда найдется доносчик… Хотя бы нищие, у которых ты отбил сегодня доход. Не думал о них? Здесь, на рынке, кормятся несколько десятков человек. Меня терпели, потому что я мало собирала. А ты… — Ианна выразительно похлопала по разбухшему кошельку.

— Ладно, — кивнул Ридрих. — Я внесу изменения в репертуар. Придумаю что-нибудь, порочащее церковь не столь ужасно.

Веселые, даже почти счастливые Ридрих с Ианной пошли по базарным рядам, выбирая снедь. Как похоже на мужа с женой… похоже на подлинное счастье… похоже на любовь… Ласса все не могла остановиться, она вилась вокруг старших, приплясывала и тихонько пищала: «Мешок дерьма, мешок дерьма…»