Денис Субботин - Времена без Героев

- Благодарю вас, мессиры! -нервно сказал Миклай, видя, что они не собираются пока уходить. - Я бы хотел один помолиться Господу!

- Сын мой в вере! -тихо, даже благостно, насколько это было возможно при его басе, сказал архиепископ. - Не желаешь ли ты исповедаться перед боем? Тут и свидетели есть!

- Да, святой отец! -тихо сказал Миклай, вставая перед прелатом на одно колено - привилегия императоров и только их одних. - Исповедуй меня без жалости и сочувствия!

Освальд, видимо, всерьез готовился к этому. По крайней мере все атрибуты этого: огромный, потемневший от времени и сотен державших его рук, деревянный Крест с изящно вырезанной, обвивающейся вокруг него Розой из чистого серебра, чаща с чистой, с ледников доставленной водой были готовы.

- Во имя Святого Креста и Пречистой Розы! -одними губами прошептал Освальд первые слова, Символ Веры.

- Во имя Пречистой Розы и Святого Креста! -творя оберегающий от скверны знак, ответил ему император. - Прими мою исповедь, отче!

- Приму твою исповедь, сыне!… -сказал Освальд, утверждая крест в своей левой руке и беря правой чашу с водой. - Скажи мне, в чем согрешил перед Господом и Господь во благости своей простит!

- Грешен, отче, во многом и нет мне прощения! -истово прошептал Миклай…

- Не суди о себе, но только Господь может! -недовольно прервал его прелат, осторожно, чтобы не расплескать, утверждая чашу, полную воды на макушке императора. - Говори!

- … Я ненавидел своего брата, императора Теодора и желал ему смерти, отче! -тихо сказал Миклай.

Чаша на голове дрогнула и даже, кажется, капелька воды сорвалась с бортика.

- Ты убил его? -требовательно спросил Освальд.

- Не я! -возразил император. - И не по моему приказу, и не с моего ведома… Я не знаю имен убийц, а узнав - отомщу жестоко и справедливо! Но ведь мысли материализуются, отче?!

- Да, это грех! -мрачно сказал Освальд, словно чаял другого. - Но я прощаю его тебе, сыне мой! Господь моими устами отпускает тебе этот грех! Продолжай…

- Грешен и тем, что ненавижу жену свою, Герту Фронтирскую так же сильно, как когда-то любил! -угрюмо сказал Миклай. - Она бесплодна, у меня нет детей! Причина моей ненависти к ней и брату - в этом! Мой род пресечется!

- Этот грех тяжелее первого, ибо любить жену свою надо всегда, в радости и горе! -твердо сказал архиепископ. - Но возрадуйся, сыне, ибо горе твое не вечно! Жена твоя приходила ко мне и я не согрешу слишком сильно, если раскрою тайну ее исповеди: она понесла ребенка от тебя в день Святого Хлодвига! Следующим летом у вас будет ребенок!

Миклай покачнулся и чуть не упал. Вода, однако, пролилась не сильно…

- Все ли ты сказал, что стояло между вами? -спросил архиепископ, когда минуло какое-то время.

- Да! -твердо ответил Миклай.

- Все? -повторил вопрос Освальд. - Не подозревал ли ты когда ее в измене? Не обвинял ли открыто в прелюбодеянии?

- Да ведь об этом все говорят! -взорвался Миклай, обильно плеснув водой. - Все!!!

- Кто -все?! - взревел Освальд - Клеветники? Измыслители?! Лжецы?! На исповеди не лгут даже простому монаху! Тем более не лгут мне, архиепископу! Твоя жена чиста перед тобой. И ребенок - твой!

Миклай стоял уже на обоих коленях, мрачный и молчаливый.

- Все ли свои грехи ты мне назвал?

- Все, отче!

- Отпускаю тебе грехи твои, сыне мой! -протяжно, нараспев сказал Освальд. - Будь чист перед Господом нашим, перед Святым Торвальдом и Светлым Крестом!

Говоря последние слова, он поднял чашу и резко перевернул ее. Чистейшая ледниковая вода очищающим потоком хлынула на императора, смыв заодно и первые слезы. Императорам невместно плакать…

Вороной жеребец, измотанный дальней дорогой и больше похожий на одра, мчался тем не менее быстро и ровно. Мыло покрывало его бока, дыхание вырывалось хриплое и сбивчивое и Мстиславу лишь оставалось молиться, чтобы Ветерок выдержал последние две-три версты. Что последние, сомнений не было. Тыл войска слишком специфичен, чтобы можно было перепутать его еще с чем-то. К тому же поспешающие к Тангарии отставшие торингские воины помогали "гонцам", указывали дорогу. Каждый, наверное, надеялся и верил, что этот гардар, везущий перед собой светловолосого мальчонку, везет еще и известия о подмоге с Восхода. Гардарская помощь давно уже стала привычной, на нее надеялись и ее искренне считали непременным условием победы… Напрасно - подумалось Мстиславу. Не придет князь Яромир, не поспеют к сроку Волки и Туры с Медведями, вот и придется познать истину: каково это, побеждать самим…