Елена Грушковская - Великий магистр

Звенела какая-то нить, то напрягаясь, то ослабевая. Один её конец был в моём сердце, а другой… А вот другой надо было найти. А что, если просто пойти по ней? Куда она меня приведёт?

Да, она привела меня именно в то место. В Андах.

Я даже нашла развалины той крепости, и даже тот самый камень, на котором, как на постаменте, стояла Леледа в своих сияющих одеждах. Я припала к этому камню и впитывала, впитывала… Сама не знаю, что. А потом уснула.

И снова увидела тебя, точнее — голубые молнии в твоих глазах. На этот раз мне удалось смутно рассмотреть твою фигуру целиком: ты была в чёрной одежде, похожей на форму тех воинов из моих снов, и у тебя была седая прядь в волосах, как у меня… А вот черт лица я опять не сумела чётко увидеть. Ну ничего, по молниям в глазах узнаю.

Да, в том, что ты снова придёшь, я перестала сомневаться. Оставалось только подождать… каких-то несколько десятилетий.

И вот, я дождалась и нашла тебя. Мы сидели на крыше высокого дома, и ты спросила:

— Зачем я тебе понадобилась?

А я ответила:

— Твоя трансцендентная сущность лежит в области экзистенциальных эманаций ортодоксального понимания хрен её знает какой задвинутой грёбаной инь твою в ян, по методу иррационального бессознательного трахания мозгов, и всё в таком духе.

Смешно звучит эта абракадабра, конечно. Если бы я сказала, что искала тебя много лет, и твоя судьба — стать Великим Магистром Ордена, как бы ты восприняла это? Поверила бы? Не знаю. Сложно и долго объяснять…

А вообще, мне казалось, что лучше не открывать тебе твою судьбу заранее. Я узнала о значении своих белых крыльев — и что? Помогло это мне? Впрочем, судьбу нельзя обмануть. Если мне не суждено было стать Великим Магистром, я им и не стала. Моя задача была другой — найти тебя. А ты стала Великой Госпожой даже несмотря на то, что тебе всячески мешали.

Обвинение тебя в смерти отца было только началом. Его подстроил Октавиан. Проникать в разные институты человеческого общества умела не только «Аврора»: Орден тоже использовал людей в своих целях, но не в таких масштабах, боясь высунуться из тени слишком далеко. «Аврора» высунулась дальше, и сама знаешь, к чему это привело. Шила в мешке не утаишь, а такая организация, как «Аврора», покрупнее шила будет…

Ставка делалась на то, что ты не выдержишь заключения, и это было вполне реальной перспективой. Ну, а если бы ты проявила стойкость, тебе «помогли» бы не выдержать. Почему Октавиан просто не подослал к тебе убийц? Так, согласись, было бы гораздо проще и надёжнее. Не знаю… Может быть, мои слова о гневе Леледы всё же посеяли в его душе какое-то опасение, и он всё же не рискнул взять на себя убийство, выбрав окольные пути? Чтобы всё выглядело так, будто он здесь ни при чём. Ведь если бы другим старшим магистрам стало известно о том, что он убрал тебя физически, они могли бы использовать это против него же, формально прикрываясь законом, которого в душе, увы, не чтили сами. В этом гадючнике давно и не пахло порядком… Сообществу хищников нужны были перемены. И только с твоим приходом они могли настать.

Оскар вытащил тебя из тюрьмы, и ты бродила по сонным зимним улицам незнакомого тебе города, а я тенью кралась за тобой. Поверишь ли — боялась ещё каких-нибудь сюрпризов от Октавиана. Что, если он выследил тебя? Но нет, сколько я за тобой ни петляла, слежки так и не почуяла. Всё было чисто…

Но ненадолго: появились эти два отморозка. Не хищники — люди. Они шли за тобой, а я перелетала с крыши на крышу, не отставая и не сводя с них глаз. И когда они потащили тебя в укромное место, чтобы там изнасиловать, я вмешалась.

Первый вышел на меня с ножом. Что мне был его нож? Не страшнее иголки. Один удар — и его рука была пуста. Мои челюсти сомкнулись на его горле, рывок — и я выплюнула его гортань. Мой фирменный укус, который ты взяла на вооружение, когда сама стала хищницей. Со вторым я поступила так же.

Ты сидела на мартовском льду, глядя на меня. Это была наша первая встреча глаза в глаза, после того как ты толкнула меня на тот железный прут… Нет, я не винила и не виню тебя, хотя эта боль так и не прошла, поселившись в моей груди навсегда. Её нельзя было снять никакими обезболивающими средствами, зато она всегда реагировала на твоё приближение. Если заболело сильнее — значит, ты где-то рядом.

А потом я бродила под снегопадом по улицам. В груди ныло, я курила сигарету за сигаретой.

— Здравствуй, — услышала я.

Это был Оскар — в пальто с роскошным меховым воротником, с двумя букетами тюльпанов. Корку весеннего льда вновь запорашивало снегом, люди поскальзывались и падали. Я сама пару раз поскользнулась на своих любимых высоких каблуках.