Елена Ларичева - Охотник И Его Горгулья

- Не надо.

Я отвернулся от них и кивнул замершему в дверях трактирщику - нечего стесняться, пусть покушать несет. Я буквально выхватил из его рук поднос со снедью, впился зубами в холодную куриную ногу. Если не подкреплюсь сейчас, сегодня и завтра купеческому каравану от меня проку не будет.

Через десять минут я уже кое-как сумел вскарабкаться на чердак в свою комнатку, с наслаждением растянулся на лежанке. Белье пахло настоем ромашки. Где-то под крышей ненавязчиво стрекотал сверчок, убаюкивая мое утомленное тело. Я не заметил, как задремал, во снах уносясь в недалекое прошлое, чтобы вновь пережить неприятные моменты, увидеть Энафара и Ассельну.

Я бежал за ними, просил остановиться, выслушать накопившиеся недосказанные слова, требовал объяснить - отчего так поступили со мной люди, которым я всецело доверился. Но сон развеялся предутренним туманом, и я услышал голоса купцов, собравшихся на завтрак в общем зале трактира.

Пора напомнить нанимателю о себе, вдруг, удастся заработать лишнюю монету. Эх, зря я не потребовал с мага денег за лечение. Разозлился, когда он упомянул про Орден. Мне в ближайшее время не то что диплом мага, а даже сертификат соответствия не светит. Без них рассчитывать на более-менее приличное место глупо. И плевать нанимателям, что учителем моим был сам Солев - тоже вольная пташка, если внимательно присмотреться.

Наставник мой магом себя никогда не считал, хотя по молодости получил дипломы четырех из десяти Орденов. По жизни его вели мечты, а не собственное тщеславие. Он жаждал каждый день делать новый шаг к горизонту, расширять для себя границы известного мира - в прямом и переносном смысле. Знать, каков он на вкус - ветер новых земель. Изучать, как меняются способности к наложению чар в зависимости от места и времени…

На эту тему Солев написал десяток научных трактатов, по которым теперь обучаются во всех Орденах, но не прельстился даже должностью Первого Мага. Не смогли его удержать на одном месте.

Возможно, это к лучшему. Для него. Мне от того только проблемы. Солев привил ученику излишнюю самостоятельность, желание быть хозяином себе и своим поступкам. Не могу бездумно служить, работать по указке. Тошно. Себя начинаю призирать. А приходится. Энафар с Ассельной постарались, чтоб их… Состоял бы я в Ордене, сколь легче было рассчитаться с долгами! Магическое братство поручилось бы за меня, уберегло от кредиторов. Но что мечтать о невозможном?

Я решительно встал с лежанки, отчего перед глазами замелькали золотистые мушки. Выложился сегодня до донышка. Не догадайся горгулья стребовать с трактирщика еду, валялся бы бревном бесчувственным на радость караванному магу.

О, помяни зло, оно и обозлится. На лестнице я столкнулся с Ронвелом нос к носу, вцепился в лакированные перила, пропуская пьяненького мага. Тот сфокусировал на мне синие глазищи и презрительно прошипел:

- Трудись-трудись, недоучка, пока почтенные маги развлекаются. Авось пару заклинаний вызубришь.

Я приказал себе проигнорировать его пьяное бахвальство и, потеснив недруга плечом, сбежал по ступенькам вниз, где в общем зале что-то живо обсуждали купцы.

- … четверых положили. Говорят, банда, - торопливо делился свежими новостями торгующий специями южанин. По черному шелку рубахи вились алые цветочные узоры, в коротких курчавых волосах паутинкой запуталась седина. Я примечал этого человека среди прочих, поскольку родом он был из краев, где прошли мои детство и юность.

- Не банда, а проклятье древнее, - узнал я фальцет жреца, прибившегося к каравану десяток дней назад и успевшего всем порядком надоесть. - Я слышал вчера - город проклят!

- Да ну тебя, - южанин хлопнул по столу ладонью. Огромные черные глаза на смуглом лице опасно сощурились, гневно заблестели. Как его зовут? В последние полтора месяца имена и лица не задерживаются в моей памяти. - Твое дело приободрять, а ты каркаешь, точно ворона ощипанная.

Начинается! Я пробрался между скамьями, занятыми купцами и их помощниками, отыскал свободное местечко поближе к своему нанимателю присел на уголок.

На тяжелые деревянные столы, накрытые по-деревенски цветастыми скатертями, расторопные служанки расставляли подносы с ароматной выпечкой и сладостями, разливали по чашкам горячий чай (или не чай).

- Негоже слугу Всевеликого критиковать! - нисколько не обиделся жрец, пододвигая к себе общую тарелку с благоухающим жарким. Красуется, даже зеленый плащ и расшитый золотистыми узорами костюм не снимает, испачкать не боится.