Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все

Так что, когда вечером в дверь моего нового дома требовательно постучали, я с самым дурным предчувствием отложила ложку в сторону и вздохнула, прощаясь, на всякий случай, с самыми своими любимыми видениями будущего – пылающим камином, ломящейся от запасов кладовой и пышным кустом вьющихся роз у крыльца. Виро тоже перестал жевать и замер с перекошенной физиономией, а Констан, не знавший отродясь дурных предчувствий, пошел открывать двери.

Столь славный ужин в кругу друзей, столь же трепетно относящихся к регулярному приему пищи, как и я, был испорчен напрочь. А ведь мы еще не дошли до прекраснейшей каши с подливкой, и стопка блинчиков посреди стола исходила ароматным паром…

-Кого это принесло на ночь глядя? – пробормотала я, тщетно пытаясь не вспоминать никаких аналогичных историй из прошлого. Да, в городе воцарилась тишина и спокойствие, комиссия Лиги должна была отправляться в Изгард только на следующий день, про меня же и вовсе все позабыли, дав возможность отоспаться и отдохнуть, но я все равно подозревала, что добром это не кончится. Арест, Армарика, жаждущие мести эсвордцы с вязанками хвороста, заплутавший оборотень или же очередной неизвестный мне родственник, сочетающий в себе множественные дурные наклонности – все это промелькнуло в моем воображении суматошной кавалькадой, заставив меня помрачнеть.

Что хорошего мог сулить неожиданный вечерний гость?.. И я с тоской покачала головой, ловя отзвуки голосов у двери.

-Госпожа Каррен, к вам пришел магистр Каспар! Он желает с вами поговорить, там, снаружи, – объявил Констан, вернувшись на кухню, где мы проводили вечера, так и не привыкнув к тому, что в доме есть столовая.

Появление магистра было вполне предсказуемо и было не столь зловещим, как то, что я успела вообразить, но хорошо представляя свою роль в этой истории, я не торопилась радоваться. Вряд ли магистр собирался отдать дань вежливости и попросту любезно попрощаться. Скорее всего, мне предстояло вновь узнать какую-то неприятную новость касательно своего будущего.

Проходя мимо зеркала в гостиной, я бросила взгляд на свое отражение и в кои-то веки осталась довольна. В душе меня смущало то, что крестный постоянно видит меня в самом непотребном виде. Теперь же в зеркале я видела вполне милую девушку в опрятном, ладно сидящем клетчатом платье, которое было не лишено некой доли кокетства. На груди моей сверкал орден, который я не снимала с момента вручения ни днем, ни ночью, ибо полагала, что он может помочь в случае очередной неприятности – все же колотить орденоносного поместного мага решился бы не каждый. Мои короткие волосы были аккуратно причесаны, а все еще бледное лицо выглядело не изможденным, а одухотворенным, чего я добилась благодаря продолжительному сну и плотным завтракам. Наконец-то я походила на ту Каррен, которую хотела видеть во мне бабушка – воспитанную барышню из хорошей семьи, будущее которой ясно и приятно, как погожий летний день.

«Каррен, тебе бы не помешало трогательно таращить глаза и отучиться кривить брови» – посоветовала я сама себе, заметив ехидный прищур, который невольно появился, едва я только вспомнила, как покровительственно вел себя магистр Каспар с тощей, избитой оборванкой, которой я была три дня назад. После некоторых усилий я придала лицу выражение робкого достоинства, которое хорошо сочеталось с моим скромным платьем, и вышла из дому. Теплые, душистые летние сумерки окутали меня, а в ветвях деревьев тут же запел соловей.

Каспар ожидал меня на ступенях дома. Над крыльцом висели две лампы, и в их свете было хорошо заметно, что лицо магистра задумчиво. Ветер покачивал ветви, изменчивые тени плясали на ступенях, вызывая безотчетную тревогу.

-Магистр Каспар! Я так рада вас видеть! – произнесла я, поймав себя на мысли, что в моих словах есть доля искренности.

Он повернулся ко мне, но говорить начал не сразу, словно изучая мой новый облик, которым я так втайне гордилась. Или, быть может, просто подбирал слова.

-Ты ведь знаешь, что история не закончилась, – наконец произнес он полувопросительным-полуутвердительным тоном. – Но я так и не понял, что ты думаешь по этому поводу. Почему, дьявол тебя дери, ты не спрашиваешь меня о Сальваторе, не пытаешься с ним поговорить, не плачешь при его виде?!! Почему ты так равнодушно восприняла правду? Неужели тебе действительно все равно, или тебе есть что скрывать, раз ты так старательно остаешься безразличной?