- Эй Дворник!- тяжко кликнул мужичка мэр городка, расположившись на скамье,- И как тебе терпится в такую погоду?
Мэр, (Уважаемый человек, знаете ли!), дышал так, словно пробежал не одну стометровку, и вот сейчас пытался отдышаться, с трудом расстегнув ворот дорогущей тёмной рубахи. Необъятное пузо мэра походило на пивную бочку, колыхающеюся в просторах океана, а чёрные глазки с легкостью сошли бы за поросячьи. Мэр вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.
- Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая мэра в полное недоумение.
Погода и в правду была жаркой и душной…
Дворник с минуту наслаждался солнечными лучами, а после, поправив белых фартук, поверх клетчатой потрёпанной рубахи и брюк, продолжил своё дело.
Дни шли, роботы не отбавлялось…
- Эй Дворник!- прошмыгал носом лекарь, озябши присев на скамью,- И как тебе терпится в такую погоду?
Лекарь, (Уважаемый человек, знаете ли!), дрожал будто лист на ветру, охваченный ознобом, пытался согреться вжимаясь в тёмно-коричневый редингот. Сам худой словно щепка, да высок словно столб, нос клювом, с надвинутым на него цилиндром, а глаза зоркие,- хищная птица, однако. Лекарь, вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.
- Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая лекаря в полное недоумение.
Погода и в правду была пасмурной и хмурой…
Дворник с минуту наслаждался слепым дождиком, а после, накинув капюшон серого потрёпанного плаща, продолжил своё дело.
Дни шли, роботы не отбавлялось…
- Эй Дворник!- охрипшим голосом протянул проповедник, скрючившись на скамье,- И как тебе терпится в такую погоду?
Проповедник, (Уважаемый человек, знаете ли!), укутался в коричнево-чёрную роверанду, вжав лысую седую голову в плечи, являясь нечто средним между мэром и лекарем. По морщинистому лицу бегал холодок, губы слегка посинели, а голубые глаза уподобились стекляшкам. Проповедник вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.
- Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая проповедника в полное недоумение.
Погода и в правду была студёной…
Дворник с минуту наслаждался не спеша подающим снегом, а после, поправив ушанку, да потрёпанный тулуп, продолжил своё дело.
Дни шли, роботы не отбавлялось…
Но не кому было наслаждаться пением птиц,- умер Дворник…
И крохотный городок, увязал в грязи, ибо не кому было взять в руки метлу да лопату,- зазорное дело, знаете ли!
Но когда ветер, странный ветер, не похожий на всё остальные ветра играет с листьями, говорят,- то душа Дворника…
Конец
Ноябрь 2011
Редингот,-некое подобие камзола.
Роверанда,- некое подобие рясы.
«И было время, и были люди,
А значит, были чудеса…»
Рассвет лишь только первыми лучами,
Огладит тишь ветвистой кущи,
Как в тот же миг пестреют Небесами,
Все дивы, что пейзажу сущи.
Мир старо-древний, возраста не зная,
Укрытый лёгкой пеленой,
Во Древах, да во вымысле взрастая,
В листве,- багровой сединой.
Безмолвие дыханье обретало,
Переполняя скрытый мир,
Строка ещё о многом не сказала,
Предав воображенью Лир.
Закат лишь только первыми лучами,
Огладит тишь ветвистой кущи…
«В седой фантазии, порою,
Родиться песнь твоих историй…»
1
Вканун Рождества, в далёкой, и для многих не существующей деревеньке, произошли не обычные, странные, и весьма таинственные события. Конечно, если можно назвать событием то, что память обрела дыхание…
Сама деревня представляла собой пару улиц, пересекающих друг друга в центре, окружённых высокими лесами…
Как только не называли этот лес: и заворожённым, и заколдованным, и даже проклятым, а всё из-за листьев красного, но не слишком яркого или тёмного, цвета, в гармонии с которым на листьях, вырисовывались седые узоры и окантовки, подчас причудливые, а иной раз совсем простенькие.
Читать дальше