Олег Верещагин: - Путь домой. Книга вторая

Во рту был вкус металла. Я даже не очень понимал, стою или лежу… Кажется, всё-таки стою… А в чём то у меня руки… в чём это я вообще?… А, да, это тоже кровь, и оба клинка, намертво засевшие в руках, в крови, и кровь сползает по ним не каплями, а сгустками…

Я огляделся.

Свет горел по-прежнему. Негры лежали вокруг. По отдельности. Грудами. Частями. И просто трупами. Среди расколотых щитов и масок, среди раздробленного и просто брошенного оружия. Я увидел тех, кто стоит на ногах, но это были не негры, а мои ребята. Я считал их и не мог сосчитать, потому что забыл цифры. А ещё не понимал, почему они так на меня смотрят. Их надо было окликнуть, но мне пришлось делать усилие, чтобы начать говорить:

— Все живы?

— Олег… — начал Ромка, но я скривился:

— Я знаю… остальные… все?…

Я и сам видел уже, что все живы, хотя они, как и я, с ног до головы были в крови.

— Негры? — у меня наконец восстановился нормальный голос. И Йенс, не спуская с меня глаз, тихо сказал:

— Последних ты убил у выхода. Там, где стоишь, Олег.

Я машинально оглянулся. За моей спиной в самом деле был выход из пещеры.

— Где этот! — торможение отхлынуло, я стал прежним. — Этот, который говорил… Раде, назад!!!

Я увидел всё сразу.

Лепившуюся к стене лестницу, уводящую на кольцевой балкон под потолком пещеры.

И — грузную, невысокую фигуру на верхних ступенях лестницы… с пистолетом в руке.

— Колька, убей его! — крикнул я, выхватывая наган. — Колька, убей!.. Автомат!..

Выстрел.

Раде упал, придерживаясь рукой за перила. В следующую секунду я — не знаю, как! — оказался на балконе за спиной этого, с пистолетом. Прямо возле динамика, закреплённого в перилах, одного из многих. Стоящий с пистолетом обернулся, и я увидел, что араб — испуганные маленькие глазки, какой-то комбинезон… Я выстрелил, он покачнулся, но, удержавшись рукой за ограждение, выстрелил в ответ. Меня ударило в левое плечо, толкнув назад… я выстрелил второй раз и увидел на этот раз, как пуля отлетела от комбинезона.

Выстрелить в меня ещё раз он не успел — тяжёлый удар калашниковской пули в правый бок швырнул араба на стену. Я бросился вперёд, перепрыгнул через слабо копошащееся тело. Раде внизу шевелился… Я, перелетая через ступеньки, ринулся вниз… Ясо успел первым, подхватил македонца… Я упал рядом на колени.

— Чёрт, как больно… — Раде отнял руку от бока. — Пистолет, вот так штука… — его красивое лицо исказилось, и я вдруг понял, что македонец умирает. — Князь, я что-то не вижу тебя, тут очень темно… свет!.. Включите… свет… Зорка!.. Позовите Зорку… я… я не хочу так… Как неудачно… — он перешёл на македонский, а мы стояли и сидели вокруг него. И ничего не могли сделать. Потом он нашарил мою руку и ясно сказал, улыбнувшись: — Я счастлив, что был с тобой до конца, князь.

Горлом у него хлынула кровь. Раде несколько раз дёрнулся — и его не стало.

Игорь принёс Олега и положил рядом. Глядя на меня, тихо сказал:

— Вот и ещё одного нашего не стало… Теперь только ты, я, да Сергей на корабле. Из всех наших парней, Олег. Из всех.

— Где эта паскуда?! — прохрипел Ясо, вскакивая на ноги. В его руках алыми отблесками вспыхнули кинжалы.

С площадки упала вниз, тяжело ударилась и раскололась, как спелый арбуз, голова с налитыми ужасом глазами. Мы посмотрели вверх. По лестнице тяжело спускался Йенс (и когда успел туда взлететь?!) с окровавленным топором в руке.

— Почти уполз, — сказал немец. — Хотя бок ты ему прострелил, Коль… Олег, там проход, про которые ты рассказывал, только он не работает.

— Филиал Города Света… — я поднялся. — Коль, спасибо, ты мне жизнь спас… Я и не думал, что у него комбинезон пуленепробиваемый…

— Ребята, неужели мы три сотни положили? — неверяще оглядывался Ромка, зажимая грудь справа, где куртка висела лохмотьями, набухшими кровью.

— « Мы», — хмыкнул Колька. Подумал и согласился: — Ну, сотни две наши. А остальные… — и он покосился на меня. — Только фарш летел…

— Олег, ты ранен, — Йенс подошёл ко мне. — Пуля в плече, ты не чувствуешь? Пошли, я выну… — мы отошли к лестнице, я сел, тихо попросил:

— Пальцы мне разожми, я клинки не могу выпустить…

— Сейчас… — Йенс усмехнулся. — А ты знаешь, что ты в крылатого пса умеешь превращаться? Все видели, но молчат, потому что не верят… Как ты на баллюстраду махнул…

— А ты? — по какому-то наитию спросил я. Немец, надрезая мне плечо, кивнул обыденно:

— И я тоже.

— Я за собой первый раз это на Кавказе заметил, почти четыре года назад, — признался я. — Только тогда не понял, что к чему, а уж в Америке Юджин мне сказал, что видел, как я… с-с-са-а!..