Юлия Кулинченко - От топота копыт [СИ]

На счастье я уперлась в здоровенный выворотень. Старая сосна завалилась на поляну, обнажив узловатые корни. Я забилась в яму под этими корнями, укрылась одеялом с головой, и поминутно вздрагивая от ночных звуков, сама не заметила, как задремала.

Разбудили меня тяжелые шаги и треск ломающихся кустов. Спросонок не сразу вспомнила, где уснула. Покрывало запуталось о корень и мешало рассмотреть, кто там ломится. Свий! Медведь?!! От ужаса сердце заколотилось, как птичка в силке. Я сжалась под покрывалом, стараясь казаться как можно меньше. Шаги все ближе и ближе. Вот сейчас вцепится в бок клыкастая пасть. Сейчас..

– О! Липень, гля! Кобыла чья-то дохлая!

Еще никогда я не чувствовала такого облегчения, как при этих звуках этого грубого мужицкого голоса. И тут же другой:

– Угу. Волкам, что ли попалась вместе с хозяином. Его задрали, а коняку на запас сволокли?

– Вроде не грызенная, – усомнился второй – Ты там эта, осторожней что ли. Может больная пала? Подхватишь еще чего!

– Да ну тебя! – отмахнулся тот, которого назвали Липнем. – Не воняет даже, видать, недавно сдохла. Мяса-та сколько пропадает!

– И почто тебе то мясо?

– Дыть, деньги же! Можт на ярмарку в Круж стащить?

– Эдак, пока ты его полдня по жаре тащить будешь, точно завоняет!

– Эх. Ну, дай хоть ногу на пожарить отрежу, – расстроился Липень – Жалко. Мясо же.

Ждать, пока эти двое, от меня что-нибудь и вправду отрежут, я не стала, и с воплем вскинулась. В ноге стрельнула боль.

Я ошиблась, мужиков было не двое, а трое. Липень, его собеседник с лохматыми черными волосами и мрачный громила с совершенно пустым выражением лица. Этот стоял в сторонке, придерживая на плече внушительного размера мешок. Хотя и у Липня с сотоварищем особого ума на лицах не отражалось, да и назвать это лицами язык не поворачивался. Помятые и заросшие щетиной хари. А уж вони-то! Стойкий запах перегара сбивал на подлете даже злобных лесных комаров.

Отпрянувшие было от неожиданности, мужики качнулись обратно, обступив меня. В двух локтях сзади дорогу перегораживал выворотень.

– Во! И не кобыла вовсе, а девка лошадячья!

Кажется, лохматый даже обрадовался.

– Сам ты мерин! – огрызнулась я, скорее с испуга, чем от излишней смелости.

– Языкатая какая. – Отозвался громила – может ее того, к Гридню сволочь?

Я на всякий случай попятилась. На мое счастье, сумка во сне не свалилась и теперь болталась загораживая пояс. Я постаралась незаметно завести руку и зацепить в ладонь нож..

– А если она не одна? – заосторожничал лохматый – Да и на свия она Гридню? Ни кобыла в телегу, ни баба в постель!

– Одна, одна, Точно тебе говорю.– Успокоил Липень – они обычно с братьями и дядьями ходят, девки то ихние. А эта, вишь, в лесу сама ночевала.

– Ты коб…, девка, чьих будешь? – осведомился лохматый.

– Ваше, какое дело?

Я попыталась отодвинуться, но угрюмый громила преградил дорогу. Мешок на его плече дернулся, и мужик вдарил по нему кулаком – Молчи ужо!

Ого, а в мешочке-то кто-то есть!

– Ты кобыла лучше отвечай по-хорошему, а то мы и разозлиться можем. – Нахмурился Липень.

– Не подходи, – завизжала я, – срывая с пояса нож.

От неожиданности мужик шарахнулся назад, споткнувшись, приложился затылком о дерево и затих.

– Ах ты, скотина такая!!!– Лохматый подскочил ко мне и вцепился в руку так, что от боли разжались пальцы. Ножик выпал.

В панике я встала на дыбы. Мужик выпустил мою руку и отшатнулся, пытаясь увернуться от тяжелых копыт.

– Пошка! Да не стой столбом! Держи ее!

Я тяжело грохнула копытами о землю, опускаясь. Лохматый сунулся ко мне чуть раньше, чем следовало и не удачно подставил ногу. А вес у меня не маленький. Кажется, пальцы на правой я ему-таки переломала. С потоком ругательств, зажав ногу, мужик покатился по траве.

Громила сбросил извивающийся мешок и решил, наконец-то, вмешаться. Может, ему никогда не говорили или просто ума недостало, но сделал он самую глупую вещь в своей жизни – он вцепился мне в хвост! В хвост! И, конечно же, я брыкнула! Ощущение было, словно ударила в деревянный сруб. Ноги сразу заныли, но и громиле досталось. От удара он отлетел назад, а судя по звуку ломающихся ребер, обидеть теперь долго никого не сможет!

Я скакнула в сторону, споткнулась о затихший мешок. Подхватив, закинула на спину, оказавшуюся неожиданно легкой поклажу и рванулась в чащу.

Ветки больно хлестали по крупу, норовили впиться в глаза колючими сучками. Под ноги то и дело попадались узловатые корни, заставляя спотыкаться. Но страх подгонял не хуже шмеля под хвост, заставляя рваться все дальше в лес.