Олег Авраменко - Власть молнии

«Да благословит тебя Адонай и хранит…»

«Ма-ма-а-а-а!!!»

Звон разбитого стекла, крик, быстро перешедший в хрипение – и женщина уже лежит в растекающейся на полу багровой луже. В груди торчит древко тонкой стрелы. Её заметили!

«Мамочка…»

«Беги, сынок… Я… здесь. Мне недолго…»

Бирюзовые глаза тускнеют и быстро стекленеют.

«Ты… после меня и отца… один… Перстень… бере… ги…»

Прочь, прочь отсюда! Здесь нет больше любимого человека, здесь поселилась смерть!.. Впрочем, не только здесь. Смерть нынче пирует повсюду, не в одном дворце – на каждой улочке, в каждом домишке.

А вот и её служители – «могучие солдаты», «хайлэй-абир». Их когда-то белые, а теперь грязно-серые от въевшейся в долгих странствиях пыли плащи заляпаны кровью так, что алые кресты едва различимы. А может, и кресты намалёваны кровью?! Или выжжены огнём – ведь на окраинах сплошные пожарища!

Войска осаждённых перебиты, и никто не в состоянии защитить город от закованных в железо могучих воинов. Они нещадно истребляют мирных жителей от мала до велика, никому от них не уйти. Вот и за маленьким мальчиком погнались сразу двое. Хорошо, что у них нет луков, а только мечи, и улочки довольно узкие. Вдруг удастся убежать. Нет!!! Проступающие даже из-под крови алые кресты всё ближе, ближе… Настигают, накрывают, поглощают… И вдруг всё скрывает живой фиолетовый туман… В глазах рябит, в голове мутится…

И что-то ему мешает! Как некстати!!!

…Карсидар очнулся от грохота. Со стола напротив слетело громадное блюдо, на котором лежала тушка покрытого румяной корочкой жареного поросёнка, и, ударившись о пол, разлетелось вдребезги. Тут же он осознал всю мощь и силу ненависти, исходившей от него и направленной на людей в белых плащах. А также то, что Читрадрива каким-то чудом умудрился ослабить эту силу и отвести в сторону, направив на злосчастное блюдо.

«С ума сошёл?! На пиру у князя! Ты что?!»

«Плевать! Знаешь кто эти люди? Те самые „хайаль-абиры“… то есть „хайлэй-абир“. Они убили мою мать! Преследовали меня! А вон тот…»

Читрадрива изо всех сил приналёг и всё же удержал силу гнева Карсидара на поросёнке. Мясо начало пригорать, в комнате отчётливо запахло палёным.

«Болван, он же младше тебя! Как он мог преследовать тебя в детстве? Прекрати! Прекрати сейчас же! Мне уже тяжело, я не справлюсь…»

«Вот и ладно. Я уничтожу хотя бы эту пятёрку. Отомщу за всё. За всех! За мать!..»

«Ты согласился служить у князя, а теперь бунтуешь?! А как же твоё слово? Я слышал, у мастеров оно в цене».

Этот аргумент подействовал на Карсидара отрезвляюще, и он вдвое ослабил желание уничтожить «могучих солдат».

«Кроме того, поспешная месть – плохая месть. Разве нет?»

Желание ещё уменьшилось. И тогда Читрадрива испуганно подумал:

«Вон бегут слуги убирать мусор! А ну как попадут под твою силу…»

К счастью, Карсидар вовремя подавил желание сжечь конвой нунция, и со слугами ничего не случилось. Ничего кроме того, что схватившись за осколки блюда они с воплями уронили их обратно и запрыгали, дуя на обожжённые пальцы. Данила Романович прервал слегка смущённую речь, в которой просил у посла прощения за досадное недоразумение, и спросил с неудовольствием:

– Ну, чего вы?..

Михайло схватил со стола кувшин, плеснул его содержимым на пол и отрывисто кивнул слугам: мол, убирайте. От осколков блюда с шипением повалил пар.

– Помилуй их, княже, – скороговоркой выпалил сотник, а слуги проворно бросились подбирать черепки и оставшиеся от поросёнка уголья.

– Ладно, прощаю, – князь и бровью не повёл, как будто не произошло ничего необычного. – Ради большого праздника так уж и быть.

– Милосердие – истинная христианская добродетель, – похвалил Данилу Романовича нунций. Он тоже говорил коряво, но не так, как митрополит и прочие жрецы, а на свой манер. Ясное дело: посол из другой земли, другой державы. – Даже его святейшество не сумел бы повести себя более сдержанно, если бы на его стол подали столь пережаренное мясо.

– Пустяки, пустяки, – пробормотал Данила Романович и лишь тогда вскользь глянул на Карсидара.

«Видишь, что ты натворил! – с укором подумал внешне невозмутимый Читрадрива. – Хорошо ещё, я успел вмешаться».

«Да, хорошо. Спасибо тебе…» – Карсидар почувствовал, что неудержимо краснеет, а такое случалось с ним нечасто.

В продолжение всего обеда он сидел за столом тише воды, ниже травы, вяло поглощая кушанья, которые наверняка были вкусными, и небольшими глотками прихлебывая хмельной мёд. К сожалению, сегодня он почему-то не пьянел. А захмелеть очень хотелось! Тогда бы он расслабился и перестал заботиться о том, чтобы невзначай не посмотреть в сторону рассевшихся по правую руку от князя воинов в белых плащах. А посмотреть хотелось! Пусть даже одним глазком! Тем более, что Данила Романович и нунций оживлённо беседовали, князь провозглашал тосты за здоровье «его святейшества папы», посол знай нахваливал княжеское гостеприимство.