Наталья Гвелесиани - Дорога цвета собаки

Годар не смог дать подмеченному объяснения. В ноздри въелся неожиданный, неуместный запах овечьего сыра — это чуть не вызвало удушье. Поравнявшаяся с ним женщина с ведром хлопотливо несла в полуразвернутом виде головку сыра. Ее разъяснения по поводу инцидента в городе только притупили его любопытство. Из слов женщины следовало, что ночью в Шелковом вертепе, то бишь в Казенном доме на Шелковичной улице состоялся офицерский банкет по случаю формирования королевского войска.

Все шло своим чередом. Ровно в десять молодые повесы выстрелили шампанским, в двенадцать громыхнули жестяными кружками с пивом, а в два — затопали каблучищами по паркету. В три-тридцать, как обычно, раздался звук лопнувшей струны и далее играли на стульях… Из окошка то и дело высовывалась девица — на долю секунды, чтобы не приметили и не вменили нарушения Границы между Ночью и Днем. Однако было замечено, что девица всякий раз другая… В пять вывалилось первое стекло из рамы, да так аккуратно, что осталось целым, а образовавшиеся по краям зубчики показались такими затейливыми, что поутру стекольщики не стали ничего обтачивать — так и загнали обратно в раму. Но стекло-то снес не кто иной, как королевский шут Нор. Уж его-то она, государева птичница, узрела с расстояния вытянутой руки, только разве Государь усомнится в любимце? А если и усомнится, то в очередной раз размякнет от его небылиц. Шут в королевстве — персона неприкосновенная. В вертепе он пребывал ночью инкогнито.

Молодые повесы почему-то не стали выбивать второе окно. В разбитое же, через приоткрытые на четверть ставни, что само по себе противозаконно, повылетели пустые бутылки, наполненные сигаретным дымом. Зато к шести воцарилась ангельская тишина, будто дебоширы способны были уснуть. А ровно в шесть, когда взлетают вверх шторы и начинается день, никто из повес не вышел наружу. Все ставни в вертепе были сомкнуты. Самое же удивительное выяснилось позже. На улицы Скира вышли только дворники, имевшие привычку приводить поутру в порядок мостовые на голодный и сухой желудок. Все остальные жители, словно позабыв о времени суток, а, главное, о работе, тоже не раскрыли ставней и не подняли штор. Безлюдный город пребывал в абсолютном молчании. Когда же не смыкавшая глаз птичница открыла помещение, где ночевали внутри пространной клетки отборные королевские попугаи, то и попугаи не удостоили Суэнское солнце каким бы то ни было вниманием. Дно клетки украшала пестрая горка из теплых, разморенных тел с полуоткрытыми клювами…

Даже король не проснулся сегодняшним утром. Даже Дворец походил на вымерший улей. Тщетно носились дворники и птичница Марьяна по сонному королевству, поливая его подданных водопроводной водою, — подданные отвечали на заботу таким единодушием, какого Марьяна — управительница королевского Птичьего двора — не видывала на своем веку.

К трем часам дня от разноцветной горки на дне клетки стали медленно отделяться и подниматься к жердочкам, подобно пузырькам в сифоне, первые птички. Они клевали носом и наотрез отказывались отвечать на вопросы Марьяны. Одновременно в разных частях города стали поскрипывать ставни и на улицах появились люди, среди которых нашлись служащие полиции и департамента внутренних дел. Экстренное следствие установило, что в городской водопровод был подмешан шнапс с сонным зельем. И то, и другое молодые бедокуры обнаружили в подвале вертепа, после чего тайно проникли к центральной трубе, и предрассветный стакан воды, с принятия которого суэнцы начинали день, вновь свалил их в постели. Ночь продлилась в итоге до трех часов дня.

Молодые повесы были взяты под стражу, королевское войско — расформировано, а день, ввиду его праздности, объявлен выходным. Знатные вельможи-отцы по сей день платят золотом и шелком штрафы в казну. Знатных повес выпускают в порядке очередности, в зависимости от размеров выкупа.

Чуть позже Годар узнал из беседы двух прохожих-ремесленников, что сонным зельем был оск=вернен не весь водопровод, а одна его ветвь, несущая в жилища скирян воды минерального источника.

Традиционный предрассветный стакан любезного вкусу целительного напитка наливали, как водится, прямо из крана. Да что там говорить, сокрушались беседующие господа, при любезном сердцу короля Птичьем дворе были на сей случай предусмотреныы автоматические поилки. Город остался без попугаев, будь они прокляты. И как только умудрились раскопать часть трубы под вертепом уволенные нынче офицеры, как исхитрились сместить Границу между Ночью и Днем, формально не нарушая буквы закона?..