Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается

— Так и будем стоять? — поинтересовался Ахим.

— Так и будем. У тебя что, дел своих нет?

— Есть. По делу и пришел. — Он стал неторопливо подниматься по ступеням крыльца. — Сторожка эта отведена для охраны, а не для посторонних… — не сразу подобрал нужное слово: —…утех.

Как мужичок ни хорохорился, руки из-под шубы он так и не вынул, а когда Ахим чуть не наступил на него, неохотно посторонился и позволил войти внутрь. Увиденное ничуть не удивило Ахима. На кровати возле печи лежала под одеялом раскрасневшаяся девка и испуганно таращилась на гостя. В спертом воздухе стоял запах крока, пота и плотской страсти. Ахим только хмыкнул и повернулся к примолкшему хозяину.

— Надеюсь, распорядителю известно, чем тут занимается его доверенная охрана? И он ничуть не удивится, когда я ему об этом расскажу. А имя свое ты мне можешь даже не называть: все в домовых книжках и так отражено.

— Брентан меня зовут, — выпалил мужичок, и Ахим отчетливо расслышал, как что-то тупое ударилось в пол у него под шубой. Правильно, решил от греха подальше разоружиться. — Послушай. Зачем меня закладывать? Мы тут ничего преступного не делали. Она занемогла, вот и прилегла приспнуть. А я блюду все чин чином, сторожу, никого не пропускаю.

— Да еще напился, похоже, — добавил Ахим.

— Ни-ни, — замахал руками мужичок, отчего шуба с его плеч наконец упала, и он остался в одном исподнем. Возле ноги торчала из вороха шубы рукоятка топора. — Ей вот натереться кроком пришлось, оттого и запах может быть. А чтобы внутрь-это за ненадобностью…

— Понимаю. Врачевальню, значит, тут открыл? Тоже дело. Когда других дел нет. — Ахим напустил на себя еще более сердитый вид. — Давай-ка, Брентан, чтобы подруга твоя в два счета вылечивалась и топала к себе! Я дважды повторять не люблю, чтоб ты знал. Мешать ей прихорашиваться не буду, пойду пока, но если зайду попозже второй раз и она по-прежнему будет здесь, что ж, пеняйте, ребятки, на себя.

Ахим грозно зыркнул на мужичка и вышел на мороз. В дверях замешкался, оглянулся через плечо:

— И чтоб проветрил тут как следует.

Ему было совершенно наплевать, кто и чем занимается в дальней сторожке. Он всегда предполагал, что она использовалась и еще будет неоднократно использоваться в подобных целях. Признаки бардака придавали ему спокойствия. Окажись тут настоящие служивые, долго бы гонцы от шеважа у них под самым носом не побегали. Но уж раз засек, потворствовать подобной распущенности он не станет. Сами виноваты. Могли бы ночи подождать. А то глядите, почти среди бела дня приспичило. Лечатся они…

Усмехаясь себе под нос, Ахим побрел обратно уже не той тропой, через рощу, а вдоль застывшего под снежным ковром канала. С этой стороны до самого моста его теперешние следы были единственными. Да уж, не жалуют соседи эти места. Просто так никто не захаживает.

— Я тебя вижу! — окликнул его Дамзей.

Ахим махнул приветственно рукой и ничего не ответил. Думал было пожаловаться парню, что в дальней сторожке их собрат невесть чем промышляет, да передумал, чтобы не расстраивать. А то еще, гляди, сорвется, пойдет девку отбивать в свою пользу. С него станется.

Хотя казалось бы, отсутствовал он совсем недолго, а когда подходил к дому, вокруг уже стояла непроглядная темень. Только сквозь стволы деревьев кое-где проглядывали огни на хозяйских теремах да на башне. По другую сторону канала, вплоть до безмолвного силуэта замка, небо освещалось слабым заревом невидимых отсюда уличных факелов и костров.

Пока он стоял в раздумьях, за мостом послышался тяжелый конский топот. Неспешный, но приближающийся. Кто-то ехал сюда, осторожно выискивая в темноте дорогу. Кто бы это ни был, ему придется обязательно проехать мимо Ахима. Сторож на всякий случай отступил с открытого снега под деревья. В этот момент на мосту появилась новая повозка, вернее, телега, открытая, запряженная одной лошадью. В ней сидело четверо. Стало слышно надрывное конское дыхание. Вероятно, до сих пор телега мчала во весь дух.

Не дожидаясь, пока они поравняются, Ахим выкрикнул привычное предупреждение. Возница послушно натянул поводья, и телега остановилась.

— Пропускай, свои, — ответил нагловатый голос и закашлялся.

— Свои все дома, — возразил сторож. — Вы кто такие будете?

— Да Сима я! Пропускай живее! Не заставляй повторять. — Снова кашель.

Ахим уже стоял рядом с телегой и с интересом пытался рассмотреть седоков. Пропащего Симу он, кажется, узнал, а вот трое остальных, плечистых и высоченных, были ему не знакомы.