Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается

Шеважа запустил грязные пальцы в рыжую шевелюру и посмотрел на Ахима с извиняющимся видом.

— Была у меня шапка, — сказал он, не переставая почесываться и коситься на входную дверь. — Веткой сбило. Я спешил.

— А вернуться и подобрать ее ты, конечно, не мог? — смачно сплюнул Ахим, угодив точно в то место замерзшего окна, за которым проглядывала конюшня. — На вот, прикройся хоть этим. — Он кинул гостю широкий платок, больше похожий на видавшую виды тряпку, которую совсем недавно использовали по назначению. — Ты давай там не принюхивайся! Вяжи голову, кому говорят! В другой раз не будешь шапками разбрасываться.

Соорудив на голове нечто невообразимое, гость стал похожим на взаправдашнего лешего из страшной сказки, которую больше всего любила слушать из-под одеяла внучка.

— Так разве лучше?

До появления посыльного из замка Ахим успел довольно подробно расспросить гонца из Пограничья, так что теперь ему оставалось безопасно выпроводить его восвояси. Среди бела дня это было не так-то просто, но он уже давно смирился с тем, что шеважа по многим вопросам отказываются руководствоваться здравым смыслом. Слишком давно их обрекли на одичание, чтобы теперь требовать понимания простых истин.

В дверь постучали.

Лесной гость нырнул обратно за мешки.

— Не заперто! — крикнул Ахим.

Вошел Рикер, молодцеватый конюх с такими же желтыми зубами, как у его многочисленных подопечных. Самодовольно хрюкнув, отряхнул свою гордость — недавно подаренную хозяйкой шубу, явно ему великоватую, — и растер кулаками широкие скулы.

— Морозец-то крепчает! — Он на правах старого приятеля плюхнулся за стол и покрутил в руках еще теплую кружку, оставшуюся после посыльного. — Угостишь?

— Отчего доброго человека не угостить, — хмыкнул Ахим, предусмотрительно готовивший свое излюбленное варево с утра сразу на целую кастрюлю — для таких вот жданных и нежданных гостей. — Подставляй. Что там хорошего у вас слышно?

— Да что слышно. — Рикер расстегнул ворот шубы, но распахиваться не стал, чтобы не показывать старую и драную рубаху. — Козы блеют, коровы мычат. Все как полагается.

— Уже радует, что не наоборот, — усмехнулся Ахим. — Красавец наш не сыскался?

— Это я тебя хотел спросить. Ты тут у нас на посту первым всяких проходимцев встречаешь. Уф, хорошо греет! — Рикер сделал второй большой глоток. — Сегодня с утра там сплошная кутерьма. — Он махнул в сторону окна. — Не знаю толком, что к чему, но слышал краем уха, что еще кто-то из наших новых господ не то преставился, не то воровство крупное учинил, не то вообще к врагам переметнулся.

— А кого ты за врагов держишь? — почесал за ухом Ахим.

— Как кого? — не понял Рикер.

— Ну, кто твой враг?

— А ты будто не знаешь?

Ахим пожал плечами.

— По мне так враг тот, кто жить мешает, — заговорил он, не замечая удивленную физиономию конюха. — Кому — мороз. Кому — длинный язык. Кому — жена сварливая. У меня вот врагов нет. Я стараюсь в мире с собой жить. А у тебя, Рикер? Кто твой враг?

— Так ведь дикари вокруг, Ахим! Или ты забыл?

— Ну раз вокруг, поди поковыряй вон те мешки. Может, там какой дикарь прячется.

Рикер нервно хохотнул, но с места не сдвинулся. Выкрутасы деда Ахима были ему хорошо известны. Старый забавник! Ради таких вот внезапных откровений и мудреных словес он в сторожку и захаживал — не все ж одних коняг обхаживать.

— Да ладно тебе! Я ведь просто сказал.

— А просто говорить не надо. Надо с мыслью говорить. А то «к врагам переметнулся»! Может, мухомором стал?

Желтые зубы не красили улыбку конюха, но зато хоть были довольно ровными и не наводили на мысли о заборе, который скорее пора поправить, пока он окончательно не завалился.

— Кто такой-то хоть? — уточнил для порядку Ахим, хотя и знал обо всем гораздо больше собеседника.

— Кто?

— Ты сам разговор завел про кого-то, кого господином зачем-то назвал.

— Да почем я знаю? Я когда поутру коней нашенским гвардейцам седлал, слышал, как они, ну, типа спорили, отыщется тот или с концами пропал.

— Болтовство одно. — Ахим поднес кастрюлю к кружке гостя, но тот от добавки отказался. Надолго отлучаться из конюшни было чревато. — А что, даже имени его не называли?

— Я так понял, что они толком сами не знали. Ты, кстати, сегодня будь начеку, дед. Я еще слышал, что к нашим под вечер может этот, как его там, Скирлох с дочкой пожаловать.

— На смотрины, что ль?

— А кто их разберет! — Рикер допил кружку, вытер рот рукавом и стал с самодовольным видом запахиваться, разглаживая длинный мех. — Мне уж больно их санная повозка нравится. С верхом, с сиденьями мягкими, упряжка продольная — любо-дорого!