Румо обернулся:
— Кого ты имеешь ввиду?
— Ну, твою возлюбленную.
— Её зовут Рала.
— Рала. Красивое имя. А тебя как зовут?
— Румо.
— Румо? Тебя зовут как…
— Карточную игру, да. Я знаю.
— Забавно.
— Да, — простонал Румо. — Забавно.
— И что теперь? — пробурчал Гринцольд.
Судя по всему, демонический воин всё ещё был в состоянии шока после пробуждения, поскольку на любое действие он слишком остро реагировал. После того, как они покинули Нурненвальдский лес, Румо остановился, сел в траву, вытащил меч и начал им обрабатывать дубовую ветку. Опускались сумерки.
— Мы вырезаем шкатулку! — пропел Львиный зев, в восторге от подобной работы. — Шкатулку для возлюбленной .
Гринцольд простонал.
Парой уверенных движений придал Румо куску дерева правильную форму — прямоугольный параллелепипед десять сантиметров длиной, пять сантиметров высотой и пять сантиметров шириной. Затем он отпилил тонкий кусок для крышки и старательно выдолбил параллелепипед изнутри. После этого он вырезал канавки для крышки, по которым её можно было задвигать и выдвигать и принялся за отделку шкатулки.
Всю шкатулку он изукрасил узором из листьев, корней, побегов и коры, а спереди он вырезал полурельеф нурненвальдского дуба Яггдра Сила так, как он запечатлелся у него в памяти. Он с огромной аккуратностью моделировал каждую ветку, каждый листок. На ветках и между корней он вырезал животных, через которых дуб с ним разговаривал: пушистого зайчика, однорожку, филина, змею, ворона, жабу, двуглавую шерстяную курочку и крота. Львиный зев изо всех сил помогал ему своими советами.
— Ну зачем мы так надрываемся? — стонал нетерпеливо Гринцольд, пока Румо остриём меча вырезал из дерева ухо однорожки. — Надо же было мне так опуститься! Теперь вырезаю сентиментальный китч!
— Любовь сильнее смерти! — сказал Львиный зев.
— Как раз наоборот, — пробурчал Гринцольд.
Щёлк — и от дерева отлетела малюсенькая щепка, а на том месте, где она раньше был, появился тонкий надрез толщиной с волос. Львиный зев практически впал в экстаз:
— Вот, немного левее! Стоп! Пол миллиметра вправо! Стоп! Именно здесь! У этого корешка можно было бы вырезать ещё пару детал… — да, тут. Сейчас!
Щёлк — и опять отлетела щепка, даже скорее пылинка, но эффект был потрясающим.
— У тебя отлично получается, — похвалил Румо.
— Настоящее искусство скрыто в деталях , — сказал Львиный зев. — Не люблю грубую работу .
— А я люблю , — пробурчал Гринцольд. — Один удар и три головы валяются в снегу. Вот это искусство! Скоро вы уже закончите ерундой заниматься?
Румо вырезал до глубокой ночи. Он разжёг костёр и сел близко около него. К огромному сожалению Гринцольда Румо и Львиный зев постоянно находили что-то, что можно было улучшить.
Наконец Румо решил, что теперь шкатулка готова и внимательно её осмотрел. Можно было с уверенностью сказать, что это — его лучшая работа. Он положил внутрь кроваво-красный лист нурнии, задвинул крышечку и прятал шкатулку в мешок, привязанный к поясу. Затем он лёг спать.
Через три для ходьбы Румо пришёл в окрестности Вольпертинга. Он положил руку на поясную сумку и почувствовал шкатулку. Из древесины настоящего нурненвальдского дуба, вырезанную собственными руками. С листком нурнии внутри. Сильнейший фетиш для завоевания сердца девушки. И он быстрее зашагал вперёд.
— Этим мы должны чаще заниматься , — сказал Львиный зев. — Вырезать такие сложные вещи. Креативная деятельность мне по душе.
— Мне нет , — хрюкнул Гринцольд.
— Мы могли бы открыть собственную мастерскую: Румо и Львиный зев. Художественная резьба по дереву. Шкатулки и подарки для возлюбленных. Мы бы имели огромный успех.
— Тихо! Там что-то есть!
Румо остановился и прислушался. Они находились в холмистой местности, сплошь покрытой валунами и хилыми соснами. Между ними по земле стелился туман.
— Что-то опасное? — спросил Львиный зев.
— Опасность? Мы должны защищаться? Мы должны убивать? — с надеждой в голосе спросил Гринцольд.
— Три существа. Мне знаком этот запах…но откуда? Это не вольпертингеры. Они неприятно пахнут, но не опасно. Запах какой-то затхлый.
Читать дальше