Анфиса Кохинор - Тени Аразры

- Да.

- Отлично. Тогда стирай мне память, потому что, если я сделаю это в здравом уме, я его лишусь.

- Жаль… - язвительно протянул Святоша. - Я как раз собирался оставить тебе воспоминания.

- Вот, спасибо! - Майкл поклонился другу: - Да только мысль о спасении Мира не утешит меня в ларнитовом гробу.

- Но я же вытащу тебя.

Граф пронзительно посмотрел в глаза Святоше:

- Клянёшься?

- Клянусь!

Майкл тот час расслабился. Он откинулся на спинку дивана и миролюбиво произнёс:

- Ладно, Святоша, пусть твои любимые строны живут и процветают.

Эльвира взглянула на Майкла, как на сумасшедшего:

- Ты добровольно ляжешь в ларнитовый гроб?

- Ага, - мотнул головой Граф. - И ты тоже ляжешь.

- Но я не хочу!

- А придётся. Тони поклялся вытащить нас, и он это сделает! - Майкл улыбнулся другу: - Но когда я вылезу из гроба, я прибью Т`арена. И даже не думай мне возражать, Тони! Пусть строны живут, но Т`арен сдохнет!

- Как скажешь, Майкл, - согласно кивнул Энтони.

- И ты не станешь меня отговаривать! Знаю я монахов! Наговоришь мне с три короба, и я, как дурак, проникнусь и стану его по головке гладить да пряниками кормить.

- Т`арен твой, Майк. Обещаю!

- Ну, хоть что-то получу, - довольно рассмеялся Граф и потребовал: - Сотвори-ка нам ужин, дружище!

- Сначала щит, потом ужин, - сказал Энтони и начал колдовать.

В сознаниях полукровок возникли щиты, подобные тому, которым они с Майклом пользовались в Аразре. Святоша понимал, что рискует, расписываясь в их сознаниях, но его успокаивала мысль, что даже драги обнаружили этот щит только тогда, когда узнали, что искать. Закончив со щитами, Энтони сотворил роскошный ужин и гостеприимно улыбнулся Эльвире:

- Кушать подано.

Девушка вздёрнула голову, и тёмно-каштановые волосы взметнулись, как боевое знамя:

- Неужели ты соизволил обратить на меня внимание? - Святоша шагнул к ней и попытался обнять, но Эля оттолкнула его: - Не смей ко мне прикасаться! Ты замечательно распорядился мной! Не хуже Т`арена! Вы стоите друг друга! Один издевался, а другой решил усыпить, как старую больную собаку! Я так ждала тебя, а ты даже не поговорил со мной! - Эльвира отвернулась, подошла к тюфяку и села, поджав ноги и скрестив руки на груди: - Приятного аппетита!

Майкл, насвистывая весёленький мотивчик, навалил в тарелку салатов и мяса, взял кусок хлеба и стал есть, всем своим видом демонстрируя, что, кроме еды, его ничего не интересует. "И вообще, меня здесь нет!" - громко звучало в его голове.

Энтони благодарно улыбнулся другу, подошёл к Эльвире и, сев напротив, тихо сказал:

- Выходи за меня замуж.

Ложка застыла у рта Майкла. Он ждал, что друг, с изборской обстоятельностью, начнёт уговаривать Эльвиру не нервничать, и всячески утешать её, однако Энтони сразу взял быка за рога. "Я горжусь тобой, Тони! Самый дипломатичный ход в твоей жизни!" - мысленно поддержал друга Майкл и облизал ложку.

Эля ошарашено раскрыла рот. Она планировала хорошенько поскандалить с Энтони, чтобы в будущем заставить считаться с собой, но тот одним ударом обезоружил её. А когда смысл произнёсённых Энтони слов дошёл до неё, Эльвира радостно взвизгнула и бросилась ему на шею:

- Конечно, Тони! Я стану твоей женой!

- Я люблю тебя, - прошептал Святоша, осыпая поцелуями её раскрасневшееся от счастья лицо.

Эльвира смеялась и плакала. Сколько невыносимо долгих дней она ждала своего принца, и он пришёл. Эля целовала бледные щёки Энтони, его раскрашенные скулы и лоб, странно зелёные глаза и напомаженные губы. Слова обиды, произнесённые сгоряча, растворились в их светлой безбрежной любви, которую не могли разрушить ни драги, ни Т`арен, ни ларнитовый гроб.

Энтони смотрел в её сознание, удивляясь решимости избалованной московской девушки, которая ради него взошла на эшафот и была готова умереть вновь. Негасимая вера в возлюбленного и их счастливое будущее, вознесли Эльвиру над кошмарной действительностью. Беды, горести и неудачи отдалились, превратившись в горчичные зёрнышки, и затерялись где-то на краю света. И, поддавшись жизнеутверждающей силе возлюбленной, Энтони забыл и о Цайране, и о Румере. Он изнемогал от желания сорвать с Эли одежду и, слившись с ней в сладостном экстазе, всем телом впитать её неугасимую, как сама жизнь, веру. Но присутствие Майкла сдержало его. С мучительным сожалением Святоша разомкнул руки и хриплым, нетвёрдым голосом произнёс:

- Тебе надо поесть, Эля.

Девушка кивнула, хотя и не поняла смысла его слов. Опершись на руку возлюбленного, она поднялась на ноги и вместе с ним подошла к столу. Эля что-то ела, пила и даже говорила, но думала лишь о том, что всегда будет со своим принцем. Она смотрела на Энтони, как на ошеломляюще дивное божество.