Даниил Аксенов - Герои умирают дважды

— Господа не хотят примириться? — поинтересовался официальным тоном ан-Суа. Барон полагал, что если его позвали, то все должно быть по правилам.

— Нет! — покачал бородой Филиа, ставя копье на землю тупым концом. Среди дворян этого мира бытовал любопытный обычай касательно дуэлей. Противники имели право использовать любое оружие, за исключением стрелкового и метательных ножей. Поэтому бывало, что топор выступал против меча, а палица против кистеня. Обычно об оружии дуэлянты договаривались заранее и загодя знали, с чем столкнутся. Так произошло и на этот раз. Виктору было известно о копье, а ан-Крете — о мече и щите. Сюрпризы таились в деталях.

— С вашего позволения, у меня есть несколько вопросов к господину ан-Крете, — сказал Виктор.

Рыцарь в черном кивнул. Перед дуэлью противники имели право прояснить все, что считали нужным.

— Скажите, господин ан-Крета, эта дуэль — ваша инициатива, или господин ан-Котеа подбросил идею, чтобы избавиться от меня вашими руками?

Первый же вопрос оказал на ан-Суа стимулирующее действие. Прежде расслабленный барон мгновенно подобрался, его ноздри расширились, а глаза уставились на Филиа в ожидании ответа.

«В яблочко, — с удовлетворением подумал Виктор. — Интересно, кто кого больше ненавидит? Ан-Суа Женара или Женар меня?»

— Вы странно говорите, господин ан-Орреант, — сквозь зубы процедил бородач. — Вас вызвал я, а не ан-Котеа.

— Да бросьте, барон, — фамильярно сказал Антипов. — Мы с вами скоро скрестим оружие. Один из нас будет ранен или даже убит. Неужели господин ан-Котеа даже не разговаривал с вами по этому поводу? Я обещаю, что никому не скажу. И думаю, что эти господа тоже сохранят тайну.

Ан-Суа резко кивнул, прожигая приятеля взглядом:

— Да, Филиа, прошу вас ответить.

Барон заколебался, посмотрел куда-то в сторону, а потом выдавил из себя:

— Господа, это целиком мое решение. Конечно, ан-Котеа подходил ко мне, говорил об этом, но решение о дуэли принял я сам.

Виктор ласково улыбнулся.

— У меня больше нет вопросов, — сказал он, поворачиваясь к ан-Суа. — Предполагаю, что перед советами ан-Котеа трудно устоять. И когда мы вернемся в замок не в полном составе, то столкнемся с небольшой неожиданностью.

— Что вы имеете в виду, господин ан-Орреант? — встревоженно спросил ан-Суа.

— Я бы хотел ответить на этот вопрос после боя, — произнес Виктор. — Все зависит от того, кто останется на ногах. Сейчас рано говорить. Если, конечно, господин ан-Крета не передумал драться. Я уже сказал раньше, что прощаю его.

— Я не передумал, — выдавил Филиа, оказавшись под двумя осуждающими и одним насмешливым взглядами. — Мы можем начинать?

— К вашим услугам, господин барон. — Антипов коротко поклонился.

Противники отошли на ровную площадку, расположенную совсем недалеко от деревьев. Ан-Крета потоптался на ней, а Виктор просто замер, выставив вперед руку со щитом и ногу, защищенную толстым доспехом. Выбор баклера был весьма ожидаем, если приходится противостоять двуручному копью. Как говорил Нурия, «только идиот выбирает огромный щит против копья, потому что с этим щитом можно продержаться, но невозможно победить». Смысл использования маленького баклера был в том, чтобы отбить длинное оружие в сторону и проскользнуть под ним к врагу. А потом уже меч завершит начатое. Большой щит громоздок и, что хуже, может загораживать то, что происходит внизу. Это очень опасно, если речь идет о копье, разящем издалека, — нужно точно видеть, куда устремлен удар острия. Оба — и учитель Пекста и Нурия — были сторонниками использования кулачного щита против копья.

Кусты невдалеке от дуэлянтов качнулись, но никто не обратил на это внимания. Между тем человечек со шрамом уже давно поджидал развязки. Его терпение было велико, просто огромно — настолько огромно, что о нем следует сказать пару слов, оно того заслуживает. Итак, хромоногий незнакомец был сыном городского безземельного дворянина и служанки. Отец рано умер, передав байстрюка на попечение приятелю — учителю фехтования средней руки. Этот приятель был довольно жесток, но настойчив. Ему удалось вбить кое-какие знания в «приблуду», прежде чем тот сбежал, прихватив сбережения учителя. Деньги быстро растаяли, подарив хромоногому шанс достичь самого дна. Шлюхи, их покровители, воры и попрошайки — вот каким стал круг его общения. Однако вскоре фехтовальное мастерство хромоножки приметил глава местной банды. Дела неразборчивого байстрюка сразу пошли в гору. Он овладел примечательным искусством убивать из-за угла, но по оплошности попался стражникам и очутился в камере для смертников. И здесь хромоногому вновь повезло. Вместе с ним сидел человек графа ан-Котеа, пойманный за вынюхиванием секретов, за которые полагалось отрубать любопытный нос вместе с головой. Этот человек умирать не собирался — напротив, ему показалось забавным заманить на графскую службу столь хладнокровного убийцу, как хромоногий. Они оба сбежали аккурат перед запланированными пытками. Граф принял байстрюка, но поставил ему условие: тот должен убивать так, чтобы это не выглядело убийством, но и не отнимало столько времени на подготовку, как нераспознаваемый яд, подмешиваемый в еду. Хромоногий был озадачен. Он перебирал в памяти прошлую жизнь в надежде припомнить что-то, что сгодилось бы. И наконец счастье улыбнулось ему: байстрюк напал на след. Запасясь терпением и деньгами графа, хромоногий предпринял небольшую поездку, из которой вернулся другим человеком. Теперь байстрюк стал действительно ценным работником, даже уникальным. Ему было достаточно один раз спокойно посидеть в засаде — и дело сделано: жертва умирала, не пролив даже капли крови.